История вермахта. Итоги

Естественно, немецкое армейское руководство любой ценой хотело прорвать окружение. Из более или менее случайно и наскоро собранных армейских подразделений была создана «ударная группа», руководство которой было отдано генерал-лейтенанту Вальтеру фон Зейдлиц — Курцбаху[73]. 53-летний генерал был офицером еще во времена Первой мировой войны и сделал карьеру в рейхсвере. Как командир пехотной дивизии, он принял участие во французском походе и походе на Россию и благодаря своим военным успехам был замечен Гитлером. Зейдлиц происходил из одной из самых богатых традициями прусских офицерских семей — его предок Фридрих Вильгельм (в период с 1721 по 1773 год) был генералом кавалерии при Фридрихе Великом. Прадед Зейдлица добился необыкновенной славы в ходе Семилетней войны, когда в 1758 году он в ходе битвы при Цорндорфе неоднократно уклонялся от исполнения приказа короля о начале наступления кавалерии, несмотря на то, что ему угрожали тем, что «он собственной головой несет ответственность за исход битвы». Зейдлиц начал действовать только тогда, когда атакой по флангам он мог добиться максимального эффекта. Это существенно способствовало победоносному исходу битвы, а прусский король сполна отплатил ему, выразив свое уважение.

Вальтер фон Зейдлиц явно не был упрямым солдафоном. «Ему было все равно, кто перед ним — почтальон или какой-нибудь граф, — вспоминает его дочь Ингрид. — В любом случае у него было сильное чувство долга, я заметила это еще ребенком. Происхождение из такого старого дворянского рода требует большой ответственности, и нужно отдавать должное этой ответственности». При этом генерал вел себя в лучших традициях «аполитичного» прусского офицерства. Политика его явно не интересовала. «Зейдлиц был смелым, честным, ясно понимающим в военных вещах солдатом, — подтверждает граф Генрих фон Айнзидель, который познакомился с ним в 1943 году в советском плену. — Политически он, напротив, был совершенно необразован. Зейдлиц однажды сказал мне: „Для меня Гитлер только тем и примечателен, что носит плохо сидящую на нем униформу и плохо знает правила поведения за столом“». Тем не менее Зейдлиц должен был стать одним из немногих немецких офицеров, которые открыто возражали диктатору.

Солдаты любили Зейдлица. «Он действительно мог с кем угодно, будь то офицер, унтер-офицер или простой сапер или стрелок, поговорить по душам, — рассказывает Иоахим Зандау, который встречался с ним под Демянском. — Генерал Зейдлиц принципиально разъезжал с карабином за спиной. Это было нетипично для генералов, генералы обычно ездили без них. А если кто-то вешал карабин, то это сразу привлекало солдат».

20 марта подразделения «ударной группы Зейдлица» приступили к прорыву окружения у Демянска. Операция под кодовым названием «Наведение мостов» началась. Погодные условия были скверные. Сначала бушевал лютый мороз, но скоро наступила весенняя оттепель, которая превратила и без того уже болотистую местность в трясину. Снабжение могло осуществляться только по наскоро сооруженным бревенчатым гатям. С невообразимыми трудностями и под атаками превосходящей советской военной авиации соединения Зейдлица продвигались вперед. Как рассказывал Йоахим Зандау, при этом генерал всегда находился на передней линии фронта. В то время как многие из его коллег-генералов предпочитали укрепленный командный пункт в глубоком тылу, Зейдлиц всегда лично следил за порядком на фронте. Через пять недель ожесточенной борьбы ударная группа пробилась к окруженным подразделениям. Был создан тонкий коридор, так называемое шланговое соединение. С его помощью в дальнейшем могло осуществляться снабжение окруженной с трех сторон советскими войсками области. «Это было для Зейдлица, естественно, очень большим оперативным успехом, — рассуждает историк Зенке Нейцель. — Однако командование армией теперь полагало, что может осуществлять снабжение и большей армейской группировки с воздуха. И эта вера — точнее, это заблуждение — имела в 1942 году фатальные последствия».

Весной того года немецкое армейское руководство и прежде всего Гитлер снова были настроены оптимистично. «Советы будут разбиты следующим летом. Спасения для них больше нет, — кичливо заявил военачальник. — Большевики будут отброшены так далеко назад, что они больше никогда не коснутся культурной почвы Европы». Учитывая опыт предшествовавших месяцев, материальное положение вермахта и ситуацию с личным составом, эти слова звучали как простая насмешка. Ведь потери Германии между тем составляли один миллион человек. Каждый третий немецкий солдат, который перешел в июне 1941-го границу с Советским Союзом, был мертв, ранен, пленен или пропал без вести. Хайнц Отто Фаустен через девять месяцев был последним оставшимся в живых солдатом своей роты, численность которой в начале наступления на Россию составляла 240 человек. Не намного лучше дело обстояло с материальным снабжением.