История викингов. Дети Ясеня и Вяза

Пожалуй, самый богатый потенциал для понимания квирности эпохи викингов кроется в анализе магии и ее роли в тогдашнем обществе. Любое общение человеческого сообщества с потусторонними силами происходило через колдовские практики, которыми, по мнению общества, могли заниматься только женщины. Мужчины тоже могли заниматься колдовством и теоретически, и практически, но платой за это был переход в состояние ergi — превращение в ragr и принятие на себя всей тяжести сопутствующих немужественных коннотаций. Для обозначения мужчин-колдунов существовало множество понятий, ничуть не меньше, чем для обозначения их коллег-женщин, но некоторые из этих терминов имеют уничижительный характер. В них есть отсылки к самкам разных животных (коровы, кобылы, суки и так далее) и, опять же, их способности рожать потомство. Существовали отдельные категории нидов, связанных с магией, — к ним относилось, например, утверждение, будто мужчина родил девять волков от колдуньи.

По-видимому, сценарии ритуалов и задействованные в них предметы имели явный сексуальный подтекст, гендерно непротиворечивый для колдующей женщины, но навязывающий женственную роль колдующему мужчине. Основным колдовским инструментом был металлический посох, который, вероятно, держали между ног и вращали (очевидно, он символически изображал прялку, с помощью которой «приматывали обратно» отправившуюся в путешествие душу колдующего, соединенную с телом своеобразной духовной нитью). Некоторые варианты названия посоха синонимичны названиям мужского полового органа; в описаниях говорится, что колдующие «объезжают» свой посох, их поза также наводит на размышления. Некоторые ученые предполагают, что посох могли прямо использовать для сексуальной пенетрации при исполнении ритуалов явно плотского характера (источники приводят длинные и подробные списки действий, по сути, представляющих собой сексуальную магию). Даже в средневековых гравюрах на дереве есть изображения обнаженных ведьм с прялками между ног, вполне определенно отсылающие к представлениям о сексуальных девиациях.

Возникает очевидный вопрос: если мужчина, занимавшийся колдовством, тем самым фактически совершал социальное самоубийство и даже рисковал подвергнуться вполне реальной смертной казни, что побуждало мужчин все же выбирать для себя такой путь? Ответ таков: это давало силы и опыт, которые нельзя было получить никаким другим способом, и наделяло качествами (и, возможно, своего рода субвертированным статусом), которые делали этот выбор оправданным даже с учетом высокой цены. Любопытно, что иногда это даже приводило к подобию сдержанного общественного признания, далеко выходящего за рамки молчаливого уговора «не спрашивай, не говори». В сагах есть несколько примеров, когда короли привлекают целые отряды мужчин-колдунов для достижения определенных магических целей, и это не вызывает никакого общественного порицания.

Наиболее красноречивый пример этого негласного договора мы можем наблюдать в самом Асгарде, обиталище богов. Один был искусен в магии, но особенно хорошо он владел как раз тем видом колдовства, которое делало мужчину ragr. Чтобы понять глубину этого социального противоречия, попробуйте вспомнить средневековое христианство, предусматривающее смертную казнь за многие виды «сексуальных отклонений», а затем представьте, что существовали тексты, а которых ясно дается понять, что бог имел однополые отношения. И вот перед нами Один — властитель богов, бог войны и поэзии, покровитель королей и знати, для которой мужской гетеросексуальный идеал играл важнейшую роль, — и его считают искушенным знатоком той самой магии, заниматься которой мужчинам запрещал гомофобный стыд. Одна норвежская исследовательница раскрыла суть этого вопроса несколько лет назад в серии революционных статей, которые она назвала «Нетрадиционный Один». Это же определение, несомненно, можно отнести и к мужчинам-магам, которые вызывали общественное презрение и в то же время контролировали его и превращали в источник собственной силы и оружие. Возможно, все, кто занимался колдовской практикой, на самом деле относились к иному гендеру — по крайней мере, такие выводы можно сделать, если провести параллель с их гораздо лучше задокументированными за последние триста лет собратьями из приполярных культур. Исследователи неоднократно указывали, что во многих областях Сибири шаманов и им подобных считают отдельным гендером.