История викингов. Дети Ясеня и Вяза

Секс не всегда происходил по обоюдному согласию. Раннеисландский судебник Грагас («Серый гусь» — происхождение названия неясно), дошедший до нас в рукописи XIII века, представляет собой компиляцию законов разных мест и времен, но какая-то их часть, вероятно, действительно восходит к X веку. Согласно статутам Грагаса, женщина могла указать в качестве основания для развода довольно много причин, в том числе супружеское насилие. Это была серьезная проблема, и она часто встречается в других юридических кодексах, хотя, учитывая их средневековое происхождение (они более или менее совпадают по времени с сагами об исландцах), трудно понять, насколько точно они отражают реалии эпохи викингов. Принято считать, что в них все же можно найти отголоски старых обычаев, а в некоторых случаях то, что они запрещают, выглядит столь вызывающе нехристианским, что вряд ли это могло быть веянием новой веры.

Если предположить, что по обозначенным в законе запретам можно составить достаточно ясное представление о том, на что способны по крайней мере некоторые люди, эти тексты вызывают неподдельную тошноту. И хотя у нас мало оснований думать, что раннесредневековая Скандинавия была в этом смысле исключением, возникающая картина в любом случае резко расходится со стереотипом о независимой викингской женщине. Законы полны ужасающих подробностей: они предусматривают наказания за видимые лицевые травмы, переломы конечностей, лишающие возможности ходить и работать, за потерю глаза и так далее. К категории тяжких увечий относятся проникающие ранения головы, брюшной и грудной полости, костного мозга. Особенно строго карается насилие в отношении женщин, совершенное в спальне, что говорит о признании концепции супружеского изнасилования.

Примеров практических негативных последствий домашнего насилия для его виновников в сагах крайне мало. Один из них встречаем в «Саге о Ньяле»: человек по имени Гуннар Хамундарсон во время ссоры бьет по лицу свою жену Халгерд, и она говорит, что однажды у него будет причина пожалеть о своем поступке. Спустя годы, когда Гуннара осаждают враги, в разгар боя у него рвется тетива лука, и он в отчаянии умоляет жену натянуть ему новую тетиву. Она отказывается, напоминая ему об ударе, который он когда-то ей нанес. В итоге враги одолевают и убивают его.

Сексуальное посягательство и изнасилование юридически классифицировались и преследовались по закону в соответствии с социальным статусом насильника и его жертвы. Высокородного насильника подвергали менее суровому наказанию, чем совершившего такое же преступление раба, но при этом к ним обоим относились более снисходительно, если жертва была низкого происхождения. Для сравнения: пострадавшая от насилия богатая женщина могла потребовать для обидчика смертной казни, кем бы он ни был.

Как во многих других патриархальных обществах, честь женщины была достоянием ее семьи — за ее утрату следовало мстить, а в переговорах ее можно было использовать в качестве козыря. Согласно судебнику Грагас, любой мужчина, заставший другого мужчину в постели со своей женой, дочерью, матерью, сестрой, приемной дочерью или приемной матерью, имел право убить его, независимо от того, произошло ли в действительности соитие. Если беременела незамужняя женщина, ответственность за содержание матери и ребенка лежала на отце. Если женщина отказывалась назвать имя мужчины, от которого забеременела, закон разрешал ее родственникам-мужчинам применять силу, чтобы заставить ее признаться, при условии, что они не оставят на ней «неисправимых увечий или заметных следов» (да, в законе сказано именно так). Вместе с тем не вызывает сомнений, что мужчины, виновные в сексуальных преступлениях, несли за это серьезную личную ответственность. Изнасилование женщины низкого происхождения считалось более тяжким преступлением, чем супружеская измена по обоюдному согласию с высокородной женщиной. Кроме того, законы признавали право женщины на телесную и личную неприкосновенность — как отдельной личности, а не как придатка к своей родне. Существовали законы, запрещающие нежелательные прикосновения, наказание варьировалось в зависимости от того, к какой части тела мужчина прикасался руками или губами.

Таким образом, мы можем говорить о том, что законы признавали за женщинами право на независимость и свободу действия, а также индивидуальную вину преступников, но вместе с тем укрепляли опутывавшие общество неизбежно мизогинные сети предписанного поведения, основанного на представлениях о чести и социальном положении.