История Византии. Том I

Но свободная община в XI—XII вв. сохранилась лишь на окраинах, лишь в глухих районах империи. Если составленный в X в. «Трактат об обложении» рассматривает крестьянскую общину как основную форму сельского поселения, на периферии которого только еще формируются проастии крупных собственников, то в источниках XI—XII вв. картина предстает совершенно иной. Фрагменты Фиванского кадастра, составленного, скорее всего, на рубеже XI и XII столетий, содержат описание нескольких десятков земельных владений в районе Фив; основная часть земельных собственников — это византийская титулованная знать; в некоторых случаях титулы лиц, занесенных в опись, не оговорены, но, разумеется, это не дает оснований зачислять всех этих людей в ряды непосредственных производителей, крестьян. Только в одном случае Фиванский кадастр упоминает земельный участок, принадлежащий бедняку — Николаю, сыну Андрея Трула⁸.

Значит, в Беотии к началу XII в. мелкое независимое землевладение практически перестало существовать; оно было поглощено крупными и средними поместьями. Недаром к концу XII в. беотийская знать — беотархи, как называет ее Михаил Хониат — пользовалась в своей области настолько большим политическим влиянием, что смогла не допустить в Беотию назначенного туда императорского судью⁹.

Положение дел в других областях Византии известно гораздо хуже, чем в Беотии, ибо исследователи должны ограничиваться лишь спорадическими свидетельствами нарративных источников или деловых документов. Однако, судя по этим памятникам, отнюдь не Беотия была наиболее важным центром крупной земельной собственности. Достаточно сослаться хотя бы на Скилицу, который упоминает поместья наиболее знатных родов XI в. прежде всего в малоазийских фемах; в Пафлагонии — икос Исаака Комнина, в Анатолике — владения Склира, Вурцы, Вотаниата, Аргира, в Армениаке — поместье Константина Далассина, в Харсиане — «прекрасную деревню» знатного болгарина Алусиана, сына одного из комитопулов. Если до середины XI в. наиболее влиятельными были феодальные фамилии Анатолика, Каппадокии, Армениака и других восточных фем Малой Азии, то с середины этого столетия все большую роль играет феодальная знать Южной Македонии¹⁰; по мере того, как с наступлением сельджуков Византия теряет малоазийские владения, именно Македония превращается в главный центр феодального землевладения: здесь располагаются владения Дук, Комнинов, Ангелов, здесь получают обильные пожалования отличившиеся в боях полководцы, такие, как Лев Кефала или Григорий Бакуриани. В XII в., когда сельджуки были потеснены, значительная часть малоазийских земель опять оказалась в руках крупных феодалов: так, Трапезунд превратился в феодальный удел знатного рода Гавров (см. ниже, стр. 309).

Среди крупных византийских феодалов видное место занимали иноземцы, при этом не только болгары и армяне, которые давно уже стали проникать в господствующий класс Византийской империи, но и выходцы из Венгрии, Моравии, Италии. Печенежский вождь Кеген получил после своего перехода на византийскую территорию в середине XI в. многочисленные земельные владения и три крепости на берегу Дуная; богатый город был пожалован в середине XII в. византийским императором Богуте, родственнику моравского герцога Конрада¹¹. Число таких примеров может быть увеличено — к сожалению, они так или иначе останутся только примерами, не давая возможности точно определить долю земельной собственности в руках крупнейших феодальных фамилий.

Значительно меньшими сведениями мы располагаем опредставителях другой социальной группировки — феодалах средних и мелких, которые, естественно, гораздо реже попадали на страницы хроник или удостаивались пожалования императорских грамот. Тем более интересно составленное в 1059 г. завещание феодала средней руки Евстафия Воилы, содержащее немудреную повесть о его жизни (см. выше, стр. 107). Евстафий был выходцем из Каппадокии, но обстоятельства вынудили его в 1036 г.¹²перебраться в Тайк, где он стал вассалом наместника области дуки Михаила Апокапа и сохранял верность его сыну Василию.

В глухой лесистой области Евстафий расчистил территорию для нескольких проастиев и поселил там рабов и зависимых людей. Часть владений Евстафий был вынужден передать своим сеньорам Василию и Михаилу, которые к тому же удержали у себя 25 литр (золота?), принадлежавших Евстафию; у него осталось всего четыре проастия, приносивших ему, помимо ренты хлебом и вином, около 200 номисм. Если считать, что среднее крестьянское хозяйство платило 2 номисмы денежной ренты, то Воиле должно было принадлежать около 100 крестьянских семей.