История Византии. Том I

Сравнивая исторические произведения Агафия и Прокопия, мы должны отдать предпочтение осведомленности и широте знаний Прокопия. но признать вместе с тем большую объективность и серьезность Агафия в подходе к теме. Нельзя согласиться с мнением, будто Агафий — певец любовных песен — был неспособен давать верные оценки историческим фактам, поскольку поэтическое восприятие мира якобы притупляло в нем свободу и остроту исторического взгляда, а фантазия и рефлексия затемняли достоверность рассказа[69]. Напротив, мало у кого из византийских историков раннего периода можно найти столь продуманные, трезвые и прямо выраженные оценки современных событий, как у Агафия. Историк должен, по его словам, «…полезные деяния восхвалять, а бесполезные порицать, так как, если исторические труды… будут состоять из простого пересказа событий, то они будут не многим лучше тех басен, которые рассказываются в гинекеях во время прядения шерсти»[70].

В произведении Агафия встречается много и личных оценок событий, и нравственных и философско-этических рассуждений, и экскурсов естественнонаучного характера, где автор также выражает собственное мнение. Все это говорит о значительной самостоятельности мышления Агафия.

Историческое сочинение Агафия было написано уже после смерти Юстиниана, и историк мог смело и нелицеприятно выражать свое суждение о правлении покойного императора, тем более что при дворе Юстина II критика его предшественника всемерно поощрялась. Тем не менее Агафий старается по мере возможности быть объективным в оценке царствования Юстиниана. Историк воздает должное Юстиниану за его активную внешнюю политику. Агафию весьма импонирует идея восстановления былого величия Римской империи, частично осуществленная Юстинианом. В этой оценке его завоевательной политики у Агафия звучат, с одной стороны, патриотические нотки, свойственные византийской интеллигенции, приверженной к античным традициям; с другой, — в ней можно почувствовать и косвенное порицание Юстину II за его тяжелые внешнеполитические неудачи.

Агафий делит правление Юстиниана на два периода. Первый — счастливое время победоносных войн на Западе, связанных с освобождением Сицилии, древнего Рима и всей Италии от тяжкого ига варваров. Вина Юстиниана состояла не в том, что он вел эти широкие и вполне справедливые завоевания, а в том, что не смог их осуществить до конца и полностью восстановить былое могущество Римской империи. Отсюда и отрицательная оценка второго периода правления Юстиниана, относящегося, по мнению автора, к концу 50-х — 60-м годам VI в. Это — время общего упадка империи, вызванного, по Агафию, тем, что император уже состарился, фактически отошел от руководства государственными делами, перестал контролировать администрацию[71]. Агафий резко порицает императора за неудачную внутреннюю политику, за грабежи чиновников и в самой Византии, и в завоеванных странах. Однако критика внутренней политики Юстиниана у Агафия отнюдь не столь желчная и острая, как у Прокопия. В ней нет той слепой злобы, той личной ненависти к Юстиниану, которыми проникнута «Тайная история». Большая умеренность критики Агафия, по-видимому, объясняется и другим обстоятельством: Агафий отражал идеологию тех кругов византийской интеллигенции, интересы которых в меньшей степени были ущемлены при Юстиниане, чем интересы сенаторского сословия, рупором которого выступал Прокопий. Интересам византийской интеллигенции, конечно, не отвечали такие мероприятия Юстиниана, как закрытие некоторых центров образованности, например Афинской школы философов[72], но вместе с тем она не пострадала, подобно сенаторам, от репрессий и земельных конфискаций. И в то же время ее «римский патриотизм» находил удовлетворение в политической программе восстановления империи, а некоторые реформы Юстиниана, в частности установление прочного жалованья профессорам и риторам, должны были даже весьма импонировать ей.

Агафий спокойнее, сдержаннее в освещении царствования Юстиниана, чем Прокопий, захваченный потоком придворной борьбы. В противоположность последнему, Агафий критикует скорее дурных правителей вообще, чем правительство Юстиниана и его клики.

В сочинении Агафия встречаются более радикальные политические высказывания, более передовые идеи, чем у Прокопия. В политической жизни Агафий превыше всего ставит свободу, правда, — для избранных, особо одаренных, творческих личностей. Государство, с его точки зрения, должно управляться достойными людьми, мудрецами[73] — идеал политического правления, во многом близкий к платоновскому.