История Византии. Том I

Ценные данные по истории международных отношений в период правления Юстиниана оставили потомству выдающиеся дипломаты того времени. Первое место среди них принадлежит одному из ближайших советников императора, не раз выполнявшему его особой важности поручения, — Петру Патрикию, магистру. Петр Патрикий родился в Фессалонике (Македония). Свою карьеру он начал в Константинополе, где благодаря необычайному красноречию и обширной эрудиции стал известным адвокатом. Вскоре он был замечен при дворе и всецело занялся дипломатической деятельностью. В 30-х годах VI в. Петр был отправлен послом в Италию, в королевство остготов. Во время этого посольства он подвергся многим опасностям и даже был брошен в темницу, когда отношения между остготами и Византией стали враждебными. За проявленное в неволе мужество Петр был по возвращении в Константинополь награжден званием магистра оффиций, а в 550 г. за успешную службу возведен в сан патрикия. В 50–60-х годах дипломатическая деятельность Петра переносится почти всецело на Восток, где Византия вела в то время тяжелые войны с Ираном.

В 563 г. Петр Патрикий потерпел неудачу в переговорах с Ираном; удрученный провалом своей миссии, он вернулся в Византию, где вскоре и умер.

Образ Петра Патрикия — дипломата, историка, человека воссоздается по фрагментам его трудов, и, главным образом, по воспоминаниям современников, в первую очередь Прокопия, Менандра и Иоанна Лида. В сочинениях этих писателей Петр Патрикий предстает перед нами как человек широкого кругозора и разносторонних дарований. Не оставляя никогда дипломатической и государственной деятельности, он постоянно занимался различными науками. Современники единодушно восхваляют таланты Петра Патрикия: его страстное красноречие и необычайный дар убеждения, проницательность, столь необходимую государственному человеку, огромную работоспособность, многостороннюю ученость, кротость его характера[59].

Признавая, что Петр был человеком мягкой души и никогда никого не оскорблял, Прокопий, однако, указывает, что «он больше всех людей любил грабить и был скуп до бесстыдства»[60].

Петр Патрикий — знатный и богатый вельможа — вращался в придворных и дипломатических кругах и, подобно Прокопию, был хорошо осведомлен о важнейших политических событиях своего времени. К сожалению, дошедшее до нас литературное наследство Петра Патрикия сохранилось лишь в отрывках. Перу этого выдающегося дипломата принадлежало обширное сочинение «Истории» ('Ιστοριαι), охватывавшее события римской истории от второго триумвирата до правления императора Юлиана. В последней части оно примыкало к историческому произведению Евнапия. От этого труда Петра Патрикия дошли только выписки, включенные в сочинение Константина Багрянородного «О посольствах». Кроме того, Петр Патрикий написал трактат о церемониале византийского двора — «О гражданском устройстве» (Περι πολιτιχης χαταστασεως). Отдельные отрывки из этого трактата вошли в сочинение Константина Багрянородного «О церемониях византийского двора»[61].

О мировоззрении и политических взглядах Петра Патрикия можно судить лишь по сохранившимся фрагментам его трудов и рассказам современников. Петр был вполне лоялен по отношению к правительству Юстиниана. Он отличался набожностью и неукоснительно выполнял церковные обряды. Сохранились известия, свидетельствующие о его начитанности в богословской литературе и безусловной ортодоксальности. В уцелевших отрывках исторического сочинения Петра Патрикия встречаются пацифистские идеи; он сторонник мира и противник войны, особенно междоусобной[62]. Петр приверженец идеи единства Римской империи и выступает против ее раздела[63].

Историк Менандр, который, очевидно, располагал всем трудом Петра Патрикия и его дипломатической перепиской, упрекает Петра за простонародность речи. Видимо, частое общение с варварами способствовало тому, что сочинение Петра оказалось насыщенным варваризмами, и его речь действительно была близка к народной, хотя и «исполнена силой страсти и красноречия».

Петр Патрикий принадлежал к придворным писателям эпохи Юстиниана и в лояльных тонах описал придворную жизнь своего времени. В отличие от других историков VI в., он увлекался не современной историей, а историей римского государства, изучение которой также находилось в русле духовных интересов правящих кругов Византии, мечтавших о восстановлении былой славы Римской империи.