История Византии. Том I

Прежде всего все они были воспитаны непосредственно на лучших образцах античной историографии: византийские авторы не только хорошо знают и высоко ценят сочинения Геродота, Фукидида и Полибия, но порою и подражают своим великим предшественникам. Однако это отнюдь не рабское копирование; в произведениях византийских историков выражается органическая связь античной и ранневизантийской исторической науки, порожденная всем мировоззрением этих историков, как бы впитавших с молоком матери преклонение перед античной цивилизацией. Большинству византийских авторов раннего периода, получивших широкое образование в античном духе, греко-римская историография представлялась вершиной творческой мысли; однако, преклоняясь перед прославленными историками прошлого, они вносили в освещение исторических событий много своего, оригинального. Думается, что некоторых византийских историков, таких как Аммиан Марцеллин, Прокопий, Агафий, Феофилакт Симокатта, можно поставить в один ряд с античными авторами.

Другой отличительной чертой византийских историков IV — первой половины VII в. было их тяготение к современности. В своих произведениях все они, в отличие от хронистов, описывавших события от «сотворения мира», освещают сравнительно короткий исторический отрезок времени, сосредоточивая основное внимание на изложении современных им событий. В этом их огромное преимущество перед хронистами. Сочинения историков значительно менее компилятивны, чем произведения хронистов. Они написаны, как правило, на основании документов, рассказов очевидцев и личного опыта. Таким образом, труды историков в большей степени, чем сочинения хронистов, сохраняют аромат эпохи: они представляют собой свидетельства современников, что значительно увеличивает их ценность, как исторического источника.

Вместе с тем именно близость к современности делает произведения историков особенно тенденциозными, особенно подверженными влиянию социально-политической борьбы и субъективного восприятия действительности. Все византийские историки IV — первой половины VII в., как правило, являлись выходцами из господствующего класса: это или высшие государственные чиновники, дипломаты, придворные, находившиеся в гуще политических событий своего времени, или интеллигенты — адвокаты и риторы. Все они, хотя и в разной степени, осведомлены о государственных делах и проявляют в своих трудах особый интерес к внешнеполитической истории Византии, к сложной дипломатической игре, войнам с различными народами, придворным интригам и борьбе политических партий. В меньшей мере их интересуют события внутренней истории, а жизнь народных масс, за редким исключением, и вовсе остается вне поля их зрения.

Политические симпатии и антипатии историков были различны: иногда они настроены оппозиционно по отношению к существующему режиму, иногда вполне лояльны.

Оппозиционно настроенные авторы выступали против автократии императоров с ее политическим произволом и финансовым гнетом, против навязанной сверху, принудительной христианской идеологии. Но их критика данного общественно-политического порядка велась отнюдь не с демократических, а скорее с консервативных позиций; свой идеал общественного развития эти историки находили в уходившем рабовладельческом мире; они всячески идеализировали не только античную культуру и религию, но и римскую государственность.

В IV в. и отчасти в V в. среди византийских историков встречаются представители языческой оппозиции; язычество еще сохраняло своих приверженцев, главным образом в среде старой рабовладельческой аристократии. Позднее, в VI — первой половине VII в. по мере ослабления влияния язычества и оппозиционная струя в историографии теряет свою языческую окраску. В трудах историков этого периода симпатии к язычеству отступают на второй план; формально, во всяком случае, признается официальная, т. е. христианская, религия. Для исторических сочинений того времени, за редкими исключениями, характерен индифферентизм в вопросах веры, равнодушие к церковной истории и религиозным спорам, волновавшим тогда византийское общество. Правда, в VII в. христианская идеология начинает уже просачиваться и в труды историков, но она уживается у них с преклонением перед античной культурой. В целом же все произведения византийских историков IV — первой половины VII в. носят вполне светский характер, связно и последовательно излагают историю Византии этих столетий.

По своим философским воззрениям византийские историки этого периода в подавляющем большинстве эклектики, черпающие свои представления из античной философии различных направлений. Рационализм у них часто переплетается с агностицизмом, вера в человеческий разум — с самыми грубыми суевериями. Но все же в своем прагматизме они на голову выше хронистов, которым совершенно чуждо рационалистическое понимание окружающего мира.