История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства

Император пребывал в гневе, и на то были серьезные причины. Первым объектом его ярости стал Торос, старший из оставшихся в живых сыновей Левона Рубенида. Он сбежал из константинопольской тюрьмы в 1143 году, а в 1151-м убил императорского наместника в Мопсуестии и семь лет спустя все еще оставался безнаказанным. Однако более серьезной причиной был князь Антиохии Рено де Шатильон. Младший сын мелкого французского дворянина, Рено принял участие во Втором крестовом походе, а затем решил остаться на Востоке. Он мог бы жить там в безвестности, если бы не смерть Раймунда Антиохийского, который в 1149 году позволил войскам эмира Нур ад-Дина окружить себя и свою армию. Следствием этого стала массовая резня, после которой Нур ад-Дин послал оправленный в серебро череп Раймунда в качестве подарка халифу Багдада. Хотя эмир не закрепил победу походом на Антиохию, было ясно, что вдове Раймунда Констанции нужно как можно скорее найти себе нового мужа. Сама она только этого и желала – несмотря на наличие четверых детей, ей был всего 21 год, но Рено привлек ее внимание лишь в 1153 году.

Он с самого начала оказался вероломным и безответственным. В обмен на признание он пообещал Мануилу предать Тороса правосудию; вместо этого он совместно с Торосом подготовил поход против мирного и процветающего Кипра, где франки и армяне вместе предались невиданной в истории острова вакханалии разрушения и осквернения. Так что неудивительно, что император отправился в Киликию с жаждой мщения в сердце. Впрочем, если Мануил гневался, то Рено охватила паника. Императорская армия была слишком сильна, чтобы ей сопротивляться, и его единственной надеждой были смирение и покорность, поэтому он явился в лагерь императора, посыпав голову пеплом. Когда Мануил наконец снизошел до того, чтобы его выслушать, он поставил три условия. Крепость Антиохии должна немедленно сдаться по первому требованию; город должен предоставить воинов для его армии; вместо патриарха-латинянина будет патриарх-грек. Лишь после того, как Рено поклялся выполнить все три условия, его простили и отпустили.

Через несколько дней из Иерусалима прибыл король Балдуин III. Они с Мануилом никогда прежде не встречались, но Балдуин недавно женился на тринадцатилетней племяннице императора Феодоре. Этот тридцатилетний правитель был умен и образован и в большой степени обладал тем же обаянием, которым славился Мануил. Они сразу понравились друг другу, и Балдуин с радостью принял участие в триумфальном въезде императора в Антиохию, состоявшемся в Пасхальное воскресенье, 12 апреля 1159 года. Празднование продолжалось восемь дней. В качестве жеста для франков Мануил даже организовал рыцарский турнир (развлечение, неизвестное жителям Востока), во время которого, к ужасу своих более пожилых подданных, сам принял участие в битве на копьях. Они с Балдуином крепко подружились, и, когда Балдуин сломал на охоте руку, Мануил настоял, что он сам будет его лечить, как он делал это с Конрадом.

К тому времени, как император покинул Антиохию, отношения между Утремером и Византией были лучше, чем когда-либо, и могли бы оставаться такими, если бы он выступил против Алеппо. Однако, когда он достиг границы, его встретили посланники Нур ад-Дина: в обмен на перемирие эмир обещал выпустить находившихся у него 6000 пленных христиан и отправить войско против турок. Мануил принял это предложение и отправился в Константинополь в сопровождении своей армии. Легко представить, как на это отреагировали франки. Для чего император провел через всю Малую Азию огромную армию, если он вернулся обратно, не вступив в бой с врагом? Они приняли его со всеми почестями в надежде, что он уничтожит врага, угрожавшего их существованию; вместо этого он заключил сепаратный мир и бросил их на произвол судьбы.

Однако какой бы важной ни считали Сирию франки, для Мануила она была лишь одной из многих отдаленных провинций. Он не мог себе позволить задерживаться в нескольких сотнях миль от своей столицы. К нему уже поступали сообщения, что в Константинополе плетутся заговоры, а на европейских границах неспокойно. Кроме того, Нур ад-Дин здорово пугал франков, которые сохраняли верность только под влиянием страха. Сельджуки представляли собой гораздо более серьезную опасность, чем атабек, так что Мануил не мог отказаться от его предложения о заключении союза. Последующие события показали, что император был прав: благодаря этому союзу сельджукский султан Кылыч-Арслан II был вынужден согласиться на подписание договора, по которому он возвращал все недавно захваченные греческие города, запрещал все дальнейшие набеги и соглашался предоставлять византийской армии свой полк по первому требованию. Для подписания этого соглашения он приехал в Константинополь с государственным визитом.