История власовской армии

Чтобы понять значение Пражского манифеста, стоит еще раз обратиться к политическим основам русско-немецкого сотрудничества. Советские авторы неустанно твердят, что Власов "продался немецким фашистам", заверил Гитлера в собственном вернопод-данничестве и связал со своим именем "одно из самых подлых и черных деяний в истории Великой Отечественной войны"{825}. Но как в действительности складывались отношения Власова с немцами и, в частности, его отношение к национал-социализму? Руководители Освободительного движения с самого начала не скрывали, что сотрудничество с немцами возможно для них лишь на основе абсолютного равенства. Высказываний на этот счет чрезвычайно много, мы ограничимся лишь несколькими примерами. Так, Власов при всякой возможности критически высказывался в адрес немецкой восточной политики. Уже в начале 1943 года на открытом собрании в Пскове он подверг резкой критике предрассудки многих немцев, которые видят в русских людей второго сорта. Как сказано в немецком донесении, "он произнес слово "унтерменш", заявил, что не считает себя "унтерменшем", и спросил присутствующих, считают ли они себя "унтерменшами"{826}. В речи перед членами ВВС РОА 18 февраля 1945 года Власов обвинил Германию в разжигании ненависти "между двумя великими народами"{827}. Один из ближайших сотрудников Власова полковник Боярский (впоследствии - генерал-майор) в июне 1943 года прямо заявил своим немецким слушателям, что русские и немцы могут стать "лучшими друзьями, но могут - и злейшими врагами". Он предостерег немцев от "предательства" принципов равноправного союза, сказав, что нормальные отношения возможны лишь в случае выполнения этих принципов. Боярский считал непременной предпосылкой сотрудничества уважение национальной независимости России{828}.

Русские ни разу не отступили от этих требований. Это отразилось также в речи начальника личной канцелярии Власова полковника Кромиади перед восточными рабочими в Сосновце 23 декабря 1944 года: "Мы честно протягиваем Германии руку, но в ответ мы требуем к себе тоже честного отношения"{829}. Все это позволяет определить заключенный в Праге союз как вынужденный, как военное содружество, порожденное необходимостью. В Пражском манифесте по этому поводу говорится:

Комитет Освобождения Народов России приветствует помощь Германии на условиях, не затрагивающих чести и независимости нашей Родины. Эта помощь является сейчас единственной реальной возможностью организовать вооруженную борьбу против сталинской клики.

П. Григоренко в своих мемуарах спрашивает: "Могли ли такие люди, как Нерянин, которые поставили своей целью свержение сталинского режима, упустить возможность, предоставляемую им сотрудничеством с немцами?"*{830} Старший лейтенант Дмитриев в речи на многолюдном митинге в берлинском "Доме Европы" 18 ноября 1944 года сказал:

Агенты НКВД и вся большевистская пропаганда будут стараться оклеветать нас, изобразить безыдейными наймитами немецкой армии. Но мы спокойны... мы не наймиты Германии и не собираемся ими быть. Мы союзники Германии, вступившие в борьбу для выполнения наших собственных национальных задач, для осуществления наших народных идей, для создания свободного независимого отечества*{831}.

Внутренняя свобода русских проявилась также в требовании Пражского манифеста о заключении "почетного мира с третьим рейхом" и в пункте о "сохранении мира и установлении дружеских связей со всеми странами и всемерном развитии международного сотрудничества".

Пражский манифест не имел практически ничего общего с национал-социалистической программой, и в этом легко убедиться на следующем примере. Текст Манифеста был отправлен Гиммлеру, который вернул его с указанием дополнить пунктом о "борьбе против евреев"{832}. Но Власов решительно возразил, что никак не может это сделать: в Манифесте провозглашается принцип "равенства всех народов" в новой России и при этом имеются в виду также представители еврейского народа. Действительно, в Пражском манифесте нет антисемитских тенденций{833}. "Нойе Цюрхер Цайтунг" 6 декабря 1944 года, подробно разбирая первый номер газеты КОНР "Воля народа", отмечала связь названия газеты с русской народнической организацией "Народная воля", из которой впоследствии образовалась партия эсеров, выступавшая за освобождение крестьян. Швейцарская газета не сомневалась, что "Власов чрезвычайно серьезно относится к своей демократической программе", и задавала вопрос: "Как воспримет такую программу национал-социалистическая Германия?"! 9 По словам английского историка Р. Конк-веста, "изданный им [Власовым] 14 ноября 1944 года политический "Манифест" показывает, что он отнюдь не симпатизировал нацизму - его единственной целью была демократическая Россия"{834}. Американский ученый Л. Шапиро тоже отмечает полную независимость Власова, настоящего русского патриота, не затронутого "нацистской идеологией"{835}.