История военной контрразведки. СМЕРШ Империй

Вместо того, чтобы, например, сообщить за границу, что Тухачевский отказался проводить какую-либо антисоветскую работу и порвал связь с МОЦР, органы ОГПУ представили дело так, будто Тухачевский готов и дальше проводить «практическую деятельность заговорщической и шпионской организации», но его не допускает к этой «деятельности» руководитель МОЦР — Зайончковский. Больше того, ОГПУ сообщало, что ряд руководящих работников МОЦР, солидаризируясь с Тухачевским, ушли из этой организации. Таким образом, «выход» Тухачевского и его сторонников из МОЦР в том виде, как он был представлен органами ОГПУ, фактически предполагал, что все эти лица будут продолжать антисоветскую работу, но вне МОЦР. Органы ОГПУ и дальше продолжали компрометацию Тухачевского, создавали за границей еще большую уверенность о его враждебном отношении к Советской власти.

Компрометирующие сведения о Тухачевском и других советских военных деятелях не оставались достоянием лишь белоэмигрантских организаций. Эти сведения от белоэмигрантов попадали иностранным разведкам разных стран, раздувались, искажались и распространялись ими в выгодных для разведок направлениях. Изобретенная ОГПУ легенда о Тухачевском, как об антисоветском человеке, в устах иноразведок приобретала уже характер «секретных сведений», которые подхватывались нашей агентурой за границей и возвращались в адрес авторов этой легенды. Так, проживавший в Эстонии английский разведчик Жидков в письме, адресованном МОЦР, 12 января 1925 года сообщил:

«По имеющимся у меня сведениям из солидного источника — вполне пригодны для обработки в желательном для Вас духе (партийном) Тухачевский и Вацетис. Особенно последний, к нему имеются даже ходы».

На этом письме имеется резолюция: «т. Артузову, Стырне. 24.1.25 г.».

Направлялись ли за границу от имени МОЦР какие-либо компрометирующие Вацетиса данные, пока не установлено, но они могли исходить и по собственной инициативе от агента ОГПУ Бирка — сотрудника эстонской миссии в Москве, который был знаком с Вацетисом.

После вербовки Бирка с ним состоялась беседа, которая была оформлена документом, озаглавленным «Разговор с Бирком 7 мая 1922 г.». В нем о Вацетисе сказано:

«Вацетиса Бирк знает еще с империалистической войны, когда он служил в латышском полку, командиром которого и был Вацетис. Связь между ними почти никогда не прекращалась. В 1921 году Вацетис заходил к Бирку довольно часто. Материалов в письменном виде разведывательного характера Бирк от Вацетиса не получал, кроме военных журналов и советской военной литературы. Связь с Вацетисом после переезда последнего на новую квартиру в конце 1921 года прекратилась и в этом году уже не возобновлялась».

Это признали достаточным «основанием» для органов ОГПУ, чтобы взять под подозрение Вацетиса и организовать за ним агентурное наблюдение с помощью Бирка.

В докладной записке от 2 мая 1922 г. на имя начальника ИНО ОГПУ Артузова сотрудник ОГПУ Кияковский писал:

«Относительно Академии Генштаба “Груша” дал следующие данные. До марта месяца он встречался с проф. Свечиным и Незнамовым, а раньше и со скрывшимся теперь в Эстонию б. генер. Лебедевым, через которого он с ним и познакомился. Фактически документальных данных он от них не получал и агентами их назвать не может, но из их разговора по военным вопросам он часто узнавал весьма ценные для Эстштаба сведения. В дальнейшем решено, что Груша вновь свяжется со Свечиным и сведет его с нашим № 202. Этим мы надеемся осветить Свечина и выяснить его поведение. Тем более что ближайший друг Свечина Лебедев давал материалы Груше. То же самое Груша говорит и относительно Генштаба Вацетиса. К нему тоже решено снова направить Грушу».

Лишь имея прямое указание Менжинского не связывать «Трест» с английской разведкой из-за боязни расконспирации, органы ОГПУ не сообщили представителю английской разведки Жидкову о «причастности» Тухачевского и Вацетиса к антисоветской организации, а написали 29 января 1925 г. уклончивый, двусмысленный ответ:

«Мы не сомневаемся в солидности источника, из которого Вы почерпнули данные относительно пригодности для обработки Т. и В., но оба эти лица — герои не нашего романа. Они достаточно обнюханы и обследованы нами, и мы не видим никакой пользы от того, чтобы привлекать их к себе».

Несмотря на то что Тухачевский был «отстранен» от участия в «деятельности» МОЦР, однако им усиленно продолжали интересоваться белоэмигранты. Они жаждали того, чтобы он и другие видные военачальники были на их стороне.

Об этом свидетельствует, например, донесение агента ОГПУ Власова, выезжавшего в октябре 1926 г. в Париж для встречи с Кутеповым и другими белоэмигрантами:

«В отношении Красной Армии Кутепов интерес проявлял только в области настроений — преимущественно у командного состава и взаимоотношений военнослужащих в служебное и внеслужебное время; отчасти также интересовался бытом армии.