История военной контрразведки. СМЕРШ Империй

Зайончковская в настоящее время проживает в Москве. В своих объяснениях от 9 мая 1962 г. она по этому поводу отметила, что Гербингу не было известно о связи Тухачевского с германской разведкой, однако, со слов самого Гербинга, сведения, компрометирующие Тухачевского, он распространял по заданию «своих хозяев».

Несмотря на то что имевшиеся в органах НКВД «компрометирующие материалы» в отношении Тухачевского и других военнослужащих являлись, с одной стороны, следствием провокационных методов работы самих органов НКВД, а с другой стороны, представляли собой дезинформационный материал иностранных разведок или различного рода клеветнические измышления и домыслы, эти материалы систематически обобщались в НКВД и были затем положены в основу выводов о том, что все военные специалисты дореволюционного периода, находившись на службе в Красной Армии, в том числе Тухачевский и его окружение, были враждебно настроены по отношению к Советской власти.

В одном из таких обобщающих документов НКВД СССР указывалось:

«В РККА преимущественно в высших учреждениях на службе состоит значительное количество б. кадрового офицерства. Эта категория военспецов является по своему бывшему и социальному положению наиболее чуждой Советской власти… Все они ждут падения Советской власти».

Названные выше материалы явились в 1930–1932 гг. поводом для проведения массовых репрессий в отношении военачальников, и прежде всего бывших военных специалистов. Лишь по одному очень большому делу, получившему условное наименование «Весна», было арестовано более 3000 офицеров и генералов бывшей царской армии, служивших на различных должностях в Красной Армии в Москве, Ленинграде, на Украине, в Белоруссии. Все они голословно обвинялись в принадлежности к различного рода антисоветским офицерским организациям, в проведении вражеской деятельности. Колебания и неустойчивость некоторых из них по отдельным вопросам политики нашей партии квалифицировались как организованная деятельность против Советской власти.

Среди арестованных находились преподаватели Военной академии Какурин и Троицкий. Арестом этих лиц, как наиболее близко стоявших по совместной работе в Академии к Тухачевскому и поддерживавших его в военных взглядах, преследовалась цель получения компрометирующих показаний на Тухачевского.

Троицкий и Какурин дали много таких показаний, из которых при желании можно было сделать, например, вывод о симпатиях Тухачевского к правому уклону. Вначале эти показания были очень общими и расплывчатыми. В них высказывались лишь различные предположения и сомнения.

Однако на допросе 26 августа 1930 г. от Какурина были уже получены показания, которые прямо компрометировали Тухачевского:

«В Москве временами собирались у Тухачевского, временами у Гая, временами у цыганки. В Ленинграде собирались у Тухачевского. Лидером всех этих собраний являлся Тухачевский, участники: я, Колесинский, Эйстрейхер, Егоров, Гай, Никонов, Чусов, Ветлин, Кауфельдт. В момент и после XVI съезда было уточнено решение сидеть и выжидать, организуясь в кадрах в течение времени наивысшего напряжения борьбы между правыми и ЦК. Но тогда же Тухачевский выдвинул вопрос о политической акции как цели развязывания правого уклона и перехода на новую высшую ступень, каковая мыслилась как военная диктатура, приходящая к власти через правый уклон. В дни 7–8 июля у Тухачевского последовали встречи и беседы вышеупомянутых лиц и сделаны последние решающие установки, то есть ждать, организуясь».

На последующих допросах Какурин пошел еще дальше и сообщил, что заговорщическая организация Тухачевского якобы зародилась еще до 1930 года. Какурин много рассказывал на допросах о взглядах Тухачевского, его окружения, методах привлечения людей на свою сторону, о популярности Тухачевского. Всему этому он придавал окраску тайного сговора об антиправительственных действиях, хотя каких-либо конкретных фактов такой деятельности Тухачевского в показаниях Какурина и Троицкого не содержится.

Всем этим показаниям против Тухачевского было придано исключительно важное значение. Они были доложены Менжинскому, который 10 сентября 1930 г. письменно сообщил Сталину следующее:

«Я доложил это дело т. Молотову и просил разрешения до получения ваших указаний держаться версии, что Какурин и Троицкий арестованы по шпионскому делу. Арестовывать участников группировки поодиночке — рискованно. Выходов может быть два: или немедленно арестовать наиболее активных участников группировки, или дождаться вашего приезда, принимая пока агентурные меры, чтобы не быть застигнутым врасплох.

Считаю нужным отметить, что сейчас все повстанческие группировки созревают очень быстро, и последнее решение представляет известный риск».

К своему письму Менжинский приложил протоколы допросов Какурина и Троицкого. Получив эти документы, Сталин воспринял их без должной критической оценки и 24 сентября 1930 г. в письме к Орджоникидзе высказал мысль о политической нелояльности Тухачевского. Он писал: