История войны 1813 года за независимость Германии

Несмотря на деятельность и усердие всех и каждого, снаряжение ландвера шло довольно медленно. К 8 (20) мая успели обмундировать людей, но вся первая шеренга была вооружена пиками, а прочие – плохими ружьями. 2300 ружей найдено в Шпан-дау; 2000 изготовлено на потсдамском оружейном заводе; несколько тысяч доставлены к 13 (25) мая из Австрии через Силезию. Вся кавалерия, набранная в Мархии, имела в конце мая (н. ст.) только 400 сабель и еще менее пистолетов. Между тем, вслед за громом выстрелов, коими жители Пруссии торжествовали весть о победе, одержанной союзниками при Люцене, распространилась молва о понесенном ими поражении; эти зловещие слухи подтвердились мерами, принятыми для обороны страны. Пораженные внезапным ударом, обитатели Пруссии, и в особенности берлинцы, не упали духом, но решились обороняться до последней крайности. На всех главных улицах и площадях собирался ландштурм. Убеленные сединами граждане и чиновники, университетские профессоры, проповедники вооружались пиками и становились в ряды рот и батальонов, предводимых старыми отставными офицерами. Отправка из Берлина общественных капиталов и прочего казенного имущества возбудила, однако же, опасения некоторых жителей и заставила их уезжать из столицы. Генерал Лесток, желая успокоить публику, приказал 2 (14) мая объявить, что вывоз казны и других предметов из Берлина нисколько не должен поселять сомнение в действительности средств, принятых для обороны. «Но всего ужаснее и пагубнее для неприятеля должно быть мужество каждого из граждан Монархии, верного своему Государю, преданного своему отечеству, готового на защиту своего семейства, своего крова. Возложите надежду на ваше мужество; враги страшатся его. Всякое опасение неуместно… Пусть слабодушные, удаляющиеся противозаконно, украдкой, уходят когда угодно; их малодушие в настоящее время могло бы быть вредно. Пожалеем о них»⁹.

А, между тем неприятель уже перешел на правую сторону Эльбы: корпуса Нея, Лористона и Рейнье у Торгау; Виктора и Себастиани у Виттенберга. Так как главной целью Бюлова было прикрытие Берлина и Мархии, то он переправился 29 апреля (11 мая) через Эльбу у Росслау и уничтожил там мост. Неприятель, двигаясь по направлению к Лукау, угрожал прусскому корпусу обходом с левого фланга и отрезанием от столицы, что заставило Бюлова, для надежнейшего прикрытия ее, отойти постепенно к Требину, где он расположился 5 (17) мая, заняв главные пути, ведущие к Берлину, передовыми отрядами, поставленными у Трейенбрицена, Люкенвальде и Барута. Корпус его состоял, за исключением ландверов генерала Гиршфельдта, из 6 бригад (пяти прусских и одной русской), в числе 25 000 человек с 76 орудиями¹⁰.

Генерал Бюлов надеялся, усилившись 5000 человек различных маршевых и резервных батальонов, собранных в Берлине, 25 000 ландверов и ландштурмов и отрядом графа Воронцова, прибывшим 18 (30) апреля к Магдебургу, сосредоточить в крепкой позиции до 60 000 человек и дать решительный отпор неприятелю. Напротив того, берлинский военный губернатор Лесток, основываясь на сведениях, полученных от лазутчиков из Саксонии, считал неприятеля недостаточно сильным для покушения на прусскую столицу и потому полагал, что Бюлову следовало предоставить занятие укрепленных позиций и непосредственную защиту Берлина ландверу и ландштурму, а самому, со вверенным ему корпусом, следить за неприятелем, не упуская его из вида. Разногласие прусских генералов повело к довольно язвительной переписке. Как, между тем, французы не показывались, а граф Воронцов с небольшим отрядом оставался спокойно под Магдебургом, то не только Лесток и все прочие правительственные лица, но и граждане Берлина считали отступление Бюлова преждевременным, упрекая его в напрасной тревоге, возбужденной в столице и в окрестной стране. В особенности же положение его было затруднительно в отношении к Лестоку, высшему в чине и приобретшему несравненно большую славу. Желая изъявить гласно свое неудовольствие на меры, принятые Бюловым, и побудить его к наступлению, Лесток приказал поместить в ведомостях 18 мая (н. ст.) статью, в которой он, успокаивая публику насчет безопасности столицы, присовокупил: «Генерал Бюлов немедленно двинется вперед и займет оборонительную линию до самого Магдебурга для прикрытия Берлина». Это известие возбудило еще невыгоднейшие толки против Бюлова и поколебало доверенность к нему берлинских граждан. В довершение этих неприятностей его озабочивало продовольствие войск. Напрасно ожидал он присылки из Берлина хлеба, мяса и водки; окрестная страна не могла доставить почти никаких жизненных припасов; подвозов не было. В таких обстоятельствах решительное наступление Нея с сильной армией могло иметь весьма невыгодные последствия для прусской столицы¹¹.