История войны 1813 года за независимость Германии

В продолжение перемирия, войска были снабжены одеждой и обувью. Гвардия, получив сукно из Варшавского герцогства, успела перешить его. Вещи, заготовленные графом Сиверсом в Кенигсберге, были доставлены в Бриг. Холст на летние панталоны приобретен покупкой в Силезии. Сукно, купленное для армии херсонским полицеймейстером Константиновым, также было прислано в Бриг. Благодаря этим распоряжениям, войска выступили в новый поход в довольно хорошей одежде и обуви. Одновременно с тем были приняты меры к обеспечению снабжения армии на будущее время сими предметами. По представлению генерал-интенданта, учреждены значительные склады вещей в Гродне и Бресте. Приказано собрать все прежние полушубки, оставленные войсками в различных местах при наступлении лета, купить до 100 000 новых и доставить их в Богемию. По отступлении от Дрездена, во время стоянки в окрестностях Теплица, войска получили некоторые амуничные вещи из Брига.

При вторичном выступлении из Богемии было предписано купить для солдат набрюшники, но они не могли поспеть вовремя и доставлены уже впоследствии. После сражения при Лейпциге, куплено в сем городе сапожного товара 100 000 пар, по одному талеру и 6 грошей, а со всеми издержками пара сапог обошлась по 5 рублей 16½ копеек ассигнациями. Эта обувь была доставлена в армию уже по переходе через Рейн, но несмотря на то, русские солдаты в заграничном походе никогда не ходили босыми.

Вообще же приобретение комиссариатских предметов оказалось труднее, нежели добывание провианта и фуража, а изготовление одежды и обуви было сопряжено еще с большими заботами и тратой времени. Шитье и приготовление вещей наймом за границей было весьма дорого и медленно. Работа в полках собственными мастеровыми оказалась неудобна, потому что хозяйственная часть обыкновенно расстроивается в военное время. Доставка же готовых вещей из России, по значительному расстоянию театра войны и по скудости средств после опустошения многих губерний в войну 1812 года, была почти невозможна. По мнению Барклая-де-Толли, следовало бы, в военное время, заблаговременно учреждать подвижные швальни. Он полагает, что «в нашей армии всякое хозяйственное распоряжение затрудняется отсутствием определенных правил для ревизии военных отчетов; от этого каждый помышляет более об ограждении себя, нежели о пользе самого дела, потому что честнейший и полезнейший человек может попасть в беду, если он более заботится об успешном ходе дела, нежели о соблюдении формальности установленной законами. Эта формальность, предупреждая злоупотребления происходящие от произвола, необходима, но излишество и неопределенность форм и обрядов может иметь пагубные последствия».

Барклай-де-Толли замечает, что не только добывание, изготовление и доставка провиантских и комиссариатских запасов, но и правильные раздачи их войскам в военное время чрезвычайно затруднительны. Тот может только судить о том – говорит он – кто видел на самом деле раздачу провианта главной квартире и сотне полков в одну ночь: никто не хочет ожидать, пока до него дойдет очередь; многие стараются получить силой запасы; в особенности же труден правильный отпуск сена, что делает фуражировки неизбежными даже в таких странах, где могли бы заменить их реквизиции⁵.

По части госпитальной, в русской армии, во всю войну 1813 года, руководствовались Положением для заграничных госпиталей, составленным в Плоцке генерал-интендантом, директором госпиталей и штаб-доктором. Во время пребывания главной квартиры русских армий в Плоцке, был заключен договор с депутатами присланными от управления Старой Пруссии, насчет содержания русских и французских больных, которых в сей области тогда было свыше 18 000. Условлено было платить за каждого из них, получавшего рейнвейн, 20 прусских грошей (около 70 копеек серебром), а без вина 15 грошей (около 52 копеек); некоторые припасы выдавались от страны безвозмездно. Это постановление существовало до окончания войны, и хотя, на основании Калиш-ской конвенции, русское правительство обязывалось устроить в прочих госпиталях собственное управление и принять их на свое содержание, с некоторым пособием от земли, однако же пруссаки продолжали продовольствовать отдаленные русские госпитали и получили за то должную сумму уже в последствии времени, при общей ликвидации.

При движении армии из Варшавского герцогства к Эльбе, больных почти нигде не было оставлено, а по прибытии в Саксонию немедленно устроили госпитали насчет страны. Несмотря на потерю сражения при Люцене, весьма лишь немного раненых осталось на поле сражения; все же прочие были перевезены в форшпанах в Дрезден. Дальнейшая перевозка их не встретила бы особых затруднений, если бы многие из этих подвод не были в суматохе угнаны мародерами с награбленными пожитками, либо двигались вслед за войсками с ничтожной полковой кладью. Нередко перевозка никуда не годного седла обходилась жителям страны во сто раз более его стоимости. Больные и раненые, после люцен-ского и бауценского сражений, были отправлены в Силезию и Варшавское герцогство.