История войны 1813 года за независимость Германии

Граф Ланжерон, участвовавший во многих войнах, командовавший временно русской армией в войну с Турками и приобревший славу храброго и распорядительного начальника, считал себя обиженным, будучи подчинен Блюхеру; в довершение взаимных неприятностей, Ланжерон знал содержание инструкции, полученной Блюхером, а об отмене ее, вследствие объяснений Блюхера с Барклаем, ему не было известно. Это побуждало графа Ланжерона принимать на себя роль руководителя действий, как только он замечал отклонение Блюхера от помянутой инструкции, что могло повести и повело в действительности к произвольному толкованию распоряжений главнокомандующего. Командир другого русского корпуса, барон Сакен, напротив того, отличался точным исполнением блюхеровых предписаний, но крутой и раздражительный его характер мог затруднять сношения с ним главнокомандующего, еще не успевшего упрочить уважение к себе в русских войсках и в начальниках их³. Что же касается до генерала Йорка, то он с большим неудовольствием узнал о назначении своего корпуса в армию Блюхера, которого считал «рубакой», приобретшим популярность свыше заслуг и способностей своих. По мнению Йорка, Блюхер находился в совершенной зависимости от окружавших его лиц, и в особенности от генерала Гнейзенау, который – в понятиях Йорка – был не что иное как высокопарный говорун, теорик. Благоразумие и светская находчивость Мюффлинга казались Йорку пригодными лишь для того, чтобы совершенно опутать старого Блюхера. Под влиянием таких идей, Йорк, из опасения попасть в зависимость своего штаба, делал лично самые мелочные распоряжения. Между тем, как Блюхер доверял вполне своим верным сподвижникам Гнейзенау и Мюффлингу, которые, в свою очередь, также предоставляли младшим офицерам самостоятельный круг действий – «Йорк приказывал, распоряжался, управлял всем сам; он требовал от своих подчиненных только повиновение и исполнительность. Никто из них не имел ни малейшего влияния на его действия»: так пишет о нем один из его адъютантов. Несмотря на такое различие главных квартир Блюхера и Йорка, быть может – даже благодаря такому различию их, впоследствии все уладилось как нельзя лучше. Соображения «стратегов, энтузиастов» приводились в исполнение «тактиками, людьми положительными», и если, при составлении смелых предначертаний, нередко первые увлекались за пределы возможного, упуская из вида время и пространство, то другие заботились «о ногах и желудке солдат, о ружейных кремнях и подковах», словом сказать, о всем том, без чего самые гениальные соображения не могут увенчаться успехом. По словам одного из офицеров йоркова штаба: «высокие идеи распорядителей главной квартиры едва ли могли бы осуществиться, если бы исполнителем их не был Йорк, занимавшийся с добросовестным усердием и строгой настойчивостью образованием своего корпуса и действовавший столько же хладнокровно, сколько и смело, на полях сражений»⁴.

В ожидании возобновления военных действий, корпус Сакена был расположен близ Бреславля, корпус Йорка у Вернерсдорфа, корпус Ланжерона собрался частью у Цобтенберга, частью при Ландсгуте. Вообще вся страна, занятая армиями обеих сторон, от верхней Силезии до Эльбы, была истощена, кроме нейтральной полосы со включением Бреславля, которая могла доставить средства для содержания войск. Легко было предвидеть, что если бы неприятелю удалось предупредить Союзников занятием этой страны и фуражированием находившихся в ней запасов, то Силезской армии довелось бы сделать два лишних перехода в опустошенном пространстве. К тому же, по всей вероятности, Наполеон, получив сведение о наступлении против него из Богемии Главной союзной армии, немедленно сосредоточил бы к Дрездену свои силы. Условие, на основании которого он мог воспользоваться 6 днями со времени объявления о прекращении перемирия до открытия действий, способствовало бы ему присоединить к резервам, стоявшим в Саксонии, корпуса расположенные против Силезской и Северной армий. Таким образом предупреждение неприятеля в занятии нейтрального пространства было весьма важно для Блюхера, подавая ему возможность: во-первых, вовлечь неприятеля в заблуждение, насчет сил и видов своих, наступлением Силезской армии, и во-вторых, в случае концентрирования войск Наполеона к Эльбе, не упускать его из вида и выиграть два перехода.