История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданств

Беспокойства на линии и в особенности волнение в Кабарде обратили на себя внимание императора. Полагая, что единственным поводом к восстанию кабардинцев было избрание судей, император спрашивал князя Цицианова, действительно ли судьи необходимы кабардинцам. «Должно, конечно, – писал он[513], – чтобы они исполнили то, что им однажды повелено было, но когда совершенное спокойствие водворится, то не удобнее ли будет оставить их иметь прежнюю расправу кадиев?» Между тем кабардинцы сами заявили князю Цицианову, что от прежних судов ничего доброго ожидать не могут. Они просили дозволить им выбрать в судьи для каждых двух родов по восьми владельцев и 12 узденей и поручить им суд и расправу над народом. Только они, говорили кабардинцы, в состоянии искоренить воровство, разбой, плутовство и мошенничество[514].

Устранение духовенства из состава судей сами кабардинцы признавали необходимым, ибо видели, что оно, отличаясь нетерпимостью к христианам, содействовало скорее к развращению народа, нежели к убеждению в необходимости мирной жизни с соседями-христианами.

Согласившись на просьбу кабардинцев, князь Цицианов требовал, чтобы кроме судей были выбраны, по-прежнему на три года, заседатели в моздокский пограничный суд. Хотя кабардинцы и готовы были теперь исполнить требование, но главнокомандующий находил необходимым, для более прочного водворения спокойствия, дать иную форму правления кабардинскому народу. Кабардинцы не уважали приставов и даже не понимали, что означало слово пристав. Князь Цицианов считал необходимым назвать их начальниками, ибо вообще все азиятцы с этим словом соединяли понятие о власти, силе и значении. Так как многие кабардинские князья имели чины полковников, то начальником предполагали назначить одного из генерал-майоров и самое наименование кабардинского народа заменить Кабардинскою областью, как названием, напоминающим тамошнему населению о тесной связи с Россиею, с которою они должны составлять одно неразрывное тело.

Для достижения этой последней цели необходимо было принять меры к перемене воспитания кабардинцев, к ознакомлению их с русскими нравами и обычаями, с потребностями и изысканностию жизни, то есть ввести в Кабарду понятие о роскоши.

До сих пор в Кабарде существовала сословная вражда между князьями и узденями. Начальство Кавказской линии находило выгодным поддерживать эту вражду, видя в этом ослабление нации, но на самом деле, способствуя образованию военной силы, подливало, так сказать, масло в огонь. Кабардинцы, враждуя между собою и развивая свои военные способности, могли при удобном случае бросить свою сословную вражду, соединиться вместе и, действуя против России, представить немалые затруднения к их усмирению.

Князь Цицианов признавал необходимым помирить враждующих и в образовании народном видел единственное к тому средство. Он намерен был склонить кабардинцев отдавать своих детей в училища, которые учредить в Георгиевске и Екатеринограде, где обучать только языкам русскому и татарскому. Более способных детей предполагалось отсылать в кадетские корпуса, из которых и выпускать потом в полки, расположенные внутри России, с тем, однако же, чтобы дети узденей выпускались из корпусов одним чином ниже против детей княжеских фамилий, потому что иначе всякое сравнение с узденями князья приняли бы за оскорбление себе.

Одной перемены воспитания было бы недостаточно для обуздания дикого нрава кабардинцев; необходимо было развить между ними промышленность, ремесла, привязать их к оседлой жизни, а этого можно было достигнуть дозволением беспошлинного привоза в города собственных произведений кабардинцев. Это было необходимо в тех видах, что вся торговля кабардинцев была в руках армян, агенты которых находились повсюду. Получая все необходимое при посредстве армян, кабардинцы не имели надобности приезжать в города и знакомиться с юродскою жизнью. Излишне платимое армянам за товары кабардинцы вознаграждали хищничеством, а замкнутая жизнь их в аулах удаляла от сношения с русскими. Для привлечения горского населения к сообщению с русскими князь Цицианов запретил армянам ездить для торга по аулам, а вместо того учредил базары в крепостях: Георгиевской, Константиногорской, Моздокской, Наурской и Кизлярской. Здесь горцы могли производить продажу и мену товаров по установленным ценам, и им предоставлено было право заводить свои лавки[515].

Независимо от этих мер, главнокомандующий испрашивал высочайшее повеление на образование в Петербурге кабардинского гвардейского эскадрона, со сменою его через каждые три года, и на построение на казенный счет мечетей в Георгиевске и Константиногорске.

Первое признавал он необходимым потому, что, видя роскошь столицы, кабардинцы разовьют вкус и научатся говорить по-русски, а построение мечетей и свободное отправление службы примирило бы кабардинцев с русскими, «ибо, – писал он, – всякий народ, привязанный к вере, питает в душе своей почтение к тому, кто покровительствует оную»[516].