История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданств

«Письмо ваше до рук дошло, – писал ответ на это князь Цицианов[531], – и содержание оного я уразумел. Вы каетесь в вине вашей, а сами еще здесь остаетесь; вы говорите, что без воли отца своего все то делали. Какую же ожидать верность можно от того, кто отцу своему, давшему жизнь и воспитание, не повинуется? Вы мира просите и утверждения тишины, но война принесла ли вам выгоду какую? А мне принесла. Я показал и покажу, что джарцам, и со всем Дагестаном соединясь, из-под власти моей выйти не можно; точно так, как воробью от когтей орла уйти. Что они в вашем союзе приобрели? Тьму убитых и раненых. И за что вы потерпели? За то, что дерзали с моими войсками воевать. Нет, конечно, а за то, что хотели из тушинских баранов кебаб есть. Вот как русские угощают незваных гостей!

И так, буде не хотите, чтобы и вас изжарили на русских штыках, ступайте к отцу вашему, которого я люблю, по слухам о порядке, существующем в его владении, и не для вас, а для него самого. Объявите ему от меня, что тетке вашей, а его сестре я могу выпросить у его императорского величества всемилостивейшего моего государя императора жалованье, буде он через меня искать его будет сам лично, а не через вас, когда вы сами объявляете, что вы ему ослушны, так как я всем ханским женам исходатайствовал у великого государя государей знатное жалованье и скоро возвещу их о том; да исходатайствовал даже сыновьям ханским, буде они с покорностью возвратятся ко мне. Вот какие милости я оказывать умею тем, кто со мною не враждует; если же отец ваш хочет добра и соединения покровом сильной Российской державы, да пришлет аманата, и тогда вознесу его выше всех дагестанских владетелей силою непобедимого оружия.

Я надеюсь, что слухи до вас дошли, как я слова мои держать умею и держу, никогда не обещая того, чего кровью и телом поддержать не могу. Путь открыт вам к добру, а идти по нему есть воля ваша, я же есмь в сем случае доброжелатель ваш, а в противном случае непримиримый враг, ищущий напоить землю кровью врагов моих».

Между тем генерал-майор князь Орбелиани, оставивши у себя по одному депутату, отправил прочих в свои селения с требованием, чтобы джарцы вновь присягнули на подданство и немедленно собрали дань шелком или деньгами. 11 февраля прибыло в русский лагерь 23 человека старшин, которым вновь было подтверждено требование доставить через четыре дня прошлогоднюю дань и отогнатых 211 казачьих лошадей. Старшины обещали выполнить, но только в более продолжительный срок, который и просили увеличить до десяти дней. Согласившись на их просьбу, князь Орбелиани вместе с тем получил приказание главнокомандующего, в случае невыполнения требований, ринуться в селение Джары и при следовании своем вырубить лес от Александровского редута до Катех, по обеим сторонам дороги сажен на триста, для чего и взять из Кизиха тысячу человек грузин с топорами.

Доставив в счет дани некоторую сумму денег, джарские старшины обещали остальную часть прислать вскорости[532] и тем остановили на некоторое время движение наших войск в их селения.

Видя, что джаро-белоканцы покорились русскому правительству и сопротивление их не привело ни к чему, кроме разорений, Алисканд также обратился к князю Цицианову с предложением своих услуг и с исканием прощения.

«Письмо твое я получил, – писал ему князь Цицианов[533], – и хотя бы по поведению твоему и не достоин ты был моего ответа, но я во уважение твоего родственника Султан-Ахмед-хана Аварского пишу. Иной дороги тебе к прощению нет, как приехать ко мне и пасть к моим ногам, а князь Орбелиани не знал, что от тебя требовал; мне ни брата, ни сына твоего не надобно. Какие мне уверительные письма и трактаты делать с изменником и подданным моего великого государя? Милости не жди никакой, – твои дела и ты не стоишь и мертвой собаки в подарок. Будет время, что я тебя заставлю укусить землю и тогда тебе покажу, что могу я здесь, какую я власть и силу имею. Будешь каяться, но поздно; покорность означается не условиями и трактатами, а исканием милости и прощения со смирением. У кого гром в руках, тому повелевать довлеет, а слабому повиноваться: трости свойственно гнуться до земли, а столетнему дубу свойственно видеть то, что лист его не шевелится при ужаснейшей буре. Буде прямого прощения хочешь, иди к родственнику своему Султану-Ахмеду-хану аварскому, примирись с ним и что он повелит, яко старший в доме, повинуйся ему или последуй вышесказанному, вот тебе моя воля».

Глава 22