История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3

«Однажды ночью, – рассказывала посетителям мать Юсуфа, – мой сын стал читать сквозь сон молитвы, которые отправляются обыкновенно при намазе. Удивясь, я разбудила сына, но он просил меня не беспокоить его больше и опять заснул. В течение всего сна он не переставал читать молитвы и, когда встал поутру, не был весел, как бывал прежде, а скорее печален». Так прошло время до полудня, и, когда наступил час намаза, Юсуф исполнил его при всех своих родственниках с такой точностью, с какой может исполнить только ученый мулла. В тот же день вечером он в сопровождении своих односельцев пошел в мечеть, где отправил богослужение, читал Коран и поучал народ.

Сначала шалинцы считали Юсуфа за волшебника, но впоследствии из-за рассказов матери признали его святым.

Когда Юсуф ложится спать, говорила его мать, является к нему неизвестный человек в зеленом кафтане и красной чалме и вынимает из него дух, оставляя в теле вместо него какую-то трубочку. Вынув дух, он возводит его на небо в особый покой, где сидящий человек с красным лицом, одетый в зеленое платье и красную чалму наподобие эфенди, расспрашивает о людях, оставшихся на земле. Юсуф отвечает, что теперь мусульмане закон отправляют как должно и живут в тишине, а человек обучает его чтению Корана, обещая дать и самый Коран. В таком состоянии, по словам матери, Юсуф находился часа по два, но не всякую ночь, а иногда через одну, иногда через две.

Один из бывших в Шалинском ауле чеченцев, Али-Солтан Тыев, искренне уверял бригадира Вишнякова, будто сам видел, как Юсуф отправлял намаз и читал молитвы по-арабски. Тыев говорил, что Юсуф пользуется большим уважением жителей, повинующихся его наставлениям, состоящим в том, чтоб исполнять закон, как предписано в Коране, избегать воровства, кровной мести, а главное, полностью повиноваться алдинскому пророку Шейх-Мансуру. Последний приезжал в Шалинский аул, виделся с Юсуфом, которого называл своим духовным сыном и имел с ним продолжительный разговор. Юсуф оказывал ему почтение и уговаривал всех следовать его учению.

Сколько ни старалось чеченское духовенство доказать несостоятельность учения Мансура, оно не могло отвратить от него народ и только навлекло на себя ненависть лжепророка. Видя со стороны духовенства противодействие своим намерениям, Мансур сторонился мулл, не вступал с ними ни в какие объяснения, отказывал в ночлеге в своем доме и, наконец, не удержался от того, чтобы в одной из проповедей не предсказать им в будущей жизни самые жестокие мучения. Говоря о скором появлении Даджала, Мансур уверял, что тогда все народы побегут в ужасном смятении в Тифлис.

Там, продолжал он, от великого стечения людей начнется голод, и люди будут пожирать платье и тетиву от луков. Почти все погибнут, и лишь немногие останутся. В то же время выйдут из земли полчища Даджала, многочисленные как трава, и умножат бедствия рода человеческого. Потом явится пророк Иса и убьет Даджала, легионы же его будут истреблены ядовитыми червями. Смрад их смоет трехдневный дождь, каждая капля которого будет величиной со сливу. Останется разбросанным на земле одно оружие Даджала, и народ наш будет топить им печи триста лет. Во все это время будет царствовать пророк Иса для блага народа, а потом наступит светопреставление. Кто его словам не верит, тот будет проклят в этой жизни и в будущей, особенно же адскому мучению подвергнутся нынешние учители из духовенства.

Как ни нелепы были проповеди Мансура и его предсказания, в глазах суеверных чеченцев они выглядели достоверно. Большинство слушателей и последователей проповедника были убеждены, что в недалеком будущем должно произойти торжество ислама, и все страны, куда ни пойдет пророк со своими учениками, покорятся ему и последуют закону правоверных.