История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2

Мало-помалу в доме все приходит в порядок, стихает и успокаивается. К воротам дома послан слуга с азарпешей и кувшином вина; он ждет кого-то.

– Макреби непиони (едут поезжане)! – вскрикивает вдруг мальчик, сидевший на дереве, и нарушает тем общее спокойствие.

Все семейство вскакивает опять на ноги, всматривается в даль по дороге и различает одинокого всадника, скачущего к дому. Подъехав к дому невесты, всадник производит выстрел и въезжает на двор. Он молод и щеголевато одет. Простая баранья шапка его, окрашенная в черный цвет, как-то особенно заломлена набок. Рубашка из синего бумажного холста застегнута на правой стороне голой шеи. Только во время сильных холодов грузин повязывает шейный платок. Широкие суконные шальвары поддерживаются на талии шнурком с кисточками. Ситцевый архалук застегнут на руках и груди множеством мелких пуговиц и стянут тремя обхватами канаусового пояса, к которому привешен кинжал. Сверх архалука надета чеха, «которой рукавов мужик никогда не закидывает на плечи». Икры его, всегда обтянутые кожаными онучами, для свадьбы обтянуты вязаными шелковыми; в них запущены «концы исподень, которые у щиколки застегнуты тесемками, концами спускающимися вниз».

Обыкновенно употребляемые шкуровые лапти заменены теперь сапогами из сырцовой кожи, хотя и грубой работы, но с подковами и ременными тесемками или пуговками. На нем надета мохнатая бурка, особенно любимая грузинами, «с перевязью из полушелкового платка на груди».

Грузин вообще неопрятен; в продолжение многих лет носит две рубашки, он не охотник мыть и стирать белье. Надевает новое платье только тогда, когда старое свалится с плеч или в особенных торжественных случаях, как, например, когда сам женится, бывает на свадьбе, празднике и т. и.

Чрезвычайно крепкого телосложения, грузинский простолюдин говорит живо и свободно. Он чрезвычайно добродушен, гостеприимен, благороден, балагур и вообще веселого нрава.

Одного из таких балагуров, записных весельчаков, жених отправляет вперед в дом невесты.

Он принимает название махаробели — вещатель радости.

– Мепе мобдзаидеба (царь едет), – говорит он. – Я благо-вестник, радователь дома. Ел я ягоды, подвяжите мне плечо.

– Победа тебе! Победа! – отвечают присутствующие. – Да будет добра твоя весть.

К нему подходит слуга, стоявший у ворот, подвязывает к плечу светло-красный кусок ткани из шелковой материи[11] и подносит азарпешу с вином. Осушив раз, другой и третий, махаробели затыкает ее за воротник, как полученный, по обычаю, подарок. Посланного ведут в саклю, где встречают с глиняной чашкой, наполненной вином. Опорожнив ее залпом, он со всего размаха бросает ее в потолок и разбивает вдребезги.

– Вот так рассыплются все враги твои, – говорит он хозяину. – Да будет слух и внимание! – обращается затем махаробели ко всем присутствующим. – Сейчас должен пожаловать сюда царь со свитой. Я его передовой и объявляю вам об этом. А что, дедо-пали (царица-невеста) готова?

– Царица давно наряжена, – отвечают ему, – но она поступит в распоряжение мепе (жениха) не иначе как после щедрого вознаграждения ее наставнице.

Жених обязан заплатить саостато – плату за воспитание невесты, – прежде чем поведет ее к венцу. Он должен заплатить также пирис-мосартави — плата за убор лица.

– За всем этим, мать моя, – говорит махаробели, – дела не станет, клянусь в том твоим солнцем; наш мепе богат и так щедр, как никто.

На дворе слышны ружейные выстрелы, песни, крик и шум.

– Мепе мобдзандеба (царь едет), – слышится со всех сторон и на разные голоса.

Жених приехал. Он окружен свитой, состоящею из поезжан – людей всякого возраста, но преимущественно из таких, которые любят кутнуть на славу. Для большинства из них нипочем осушить сряду несколько турьих рогов вина. Они обязаны, по возвращении молодых от венца, сколько пить, столько же петь, кричать и шуметь.

Будущие тесть и теща приветствуют и обнимают жениха и приглашают его в комнату невесты. Войдя туда с открытой головой, он молча садится подле нее с правой стороны. Через несколько минут один из родственников невесты берет ее правую руку и, вручив ее жениху, произносит речь.

– Я навсегда вручаю вам милую мою родственницу, – говорит он, – украшенную прекрасными качествами, чистую, непорочную душой и телом, умную, добрую, смиренную как агнец, хорошую хозяйку и искусную во всех известных в свете женских рукодельях. Я надеюсь, что самая сильная любовь будет воспламенять взаимно сердца ваши до конца вашей жизни. Молю, да продлит оную Всевышний на многие лета и да благословит брак ваш неизреченной своей милостью, подобно браку Исаака и Иакова, и да умножит племя ваше, как умножил и распространил род их, во славу святого своего имени. Аминь!