История волков

Когда я вышла из коттеджа с кастрюлькой воды, даже старик Эйб уже не дожидался меня на подъездной дорожке. Я отсутствовала минут двадцать. И с чего я решила, что псы станут меня ждать? Я поставила кастрюльку на крыльцо, где ее могла бы найти Патра, и отправилась в сторону озерной тропы. Я не стала возвращаться, чтобы попрощаться с ними. Я ведь уже договорилась с Лео о встрече следующим утром, а мне еще надо было час топать до дома. Даже в тени густых сосен идти было жарко, так что к тому времени, как я добралась до хижины, моя шея вспотела и под мышками на футболке расплылись темные влажные круги. Мама вышла мне навстречу в халате, перепачканном черной грязью. Она сдирала лепесток засохшей кожи с локтя.

– А вот и наша Мэделин! Наконец-то она соизволила вернуться!

– Они здесь? – спросила я.

Но я и сама уже увидела псов, посаженных на цепь около мастерской. Когда я приблизилась к ним, они безрадостно поднялись. Четыре мохнатых хвоста быстро-быстро завиляли.

– Ты же знаешь, какое движение на десятом шоссе в июне! – Она сощурилась, глядя на меня, оставив в покое свой локоть. – Им повезло, что ни один не попал под колеса. Как так получилось, что ты их всех потеряла?

Я уже собралась рассказать ей про Дрейка – как я спасла кота и вернула его хозяевам целым и невредимым, – но, как только открыла рот, из него вылетели совсем другие слова:

– У меня было маленькое приключение, ма. – Я видела, как ее прищуренные глаза внимательно меня изучают. – И это только часть моих приключений.

Печальная часть, до и после которой произошли интереснейшие события, когда, в частности, девочка-подросток вступила вот в такой вполне предсказуемый диалог с матерью.

Я присела на корточки и взъерошила Эйбу шерсть на холке. Я услышала, как мама ушла в хижину – брезентовая накидка коротко зашуршала, – чувство вины волной нахлынуло и отхлынуло, как огромная стая хищных птиц на миг закрывает черной пеленой солнце. А потом я просто стала злиться на псов и почувствовала себя куда лучше. Я заметила, что их лапы все в репьях и колючках. Спереди у них шерсть высохла, и из нее торчали слипшиеся кусочки дорожной грязи.

– Да вы дичаете, – укорила я их. И тут же поняла: это факт.

В тот вечер я сначала вымыла и вытерла посуду, а уж потом сообщила маме, что семья, живущая на другом берегу озера, пригласила меня на выходные в Дулут.

– Отцу скажи, – отреагировала она на мою новость и бросила на меня загадочный взгляд. Поставив вытертую посуду на место, я пошла в мастерскую и час просидела там с отцом, слушая радиотрансляцию бейсбольного матча. «Твинз» против «Роялз». Пока мы сидели на перевернутых ведрах, отец выпил три банки «Бада», методично рассчитывая каждый глоток, и допил последнюю во время заключительного иннинга. После чего смял банки в диски, одну за другой, а комментаторы тем временем рассказывали о погоде в Канзас-Сити, о том, что волну жары накануне сменили грозы и из-за молний вырубило электричество во многих районах города, так что подумывали даже отменить игру. Но не отменили.

Я сообщила отцу, что еду в Дулут, когда он уже встал с ведра.

Он кивнул, выключил радиоприемник, а потом выудил из бочки с ледяной озерной водой еще одну банку пива – с нее капало. Словно изменив свои планы на вечер, словно передумав заняться чем-то.

– Этот грозовой фронт завтра ночью сдвинется на восток.

– Знаю.

– А я думал, мы с тобой сходим завтра за судаком на Гуз-Нек.

– Знаю.

– А то скоро сюда нагрянут приезжие рыбаки.

– Знаю.

– На Верхнем наверняка уже шторм вовсю разыгрался. Ты когда-нибудь видела шторм?

Никогда.

На следующее утро Гарднеры заехали за мной в десять. Накануне вечером я долго обдумывала, что взять с собой из вещей, достала свои вторые джинсы и порылась в мамином мешке с одеждой из секонд-хенда, в надежде найти там что-нибудь помимо старой футболки, которую я использовала вместо ночнушки. Я нашла там голубенькую комбинашку, которую мама берегла для лоскутов, и хотя, долго пролежав в мешке с тряпьем, она была вся мятая, затхлая, да еще сильно велика мне в груди, я сочла, что комбинашка вполне сойдет за пижаму. Еще я взяла зубную щетку и расческу и уже перед тем, как лечь в постель, зачерпнув в темноте колодезной воды из ведра, попыталась побрить ноги папиной бритвой. Волосы на моих ногах были тонкие и длинные, и первая полоска гладкой кожи от лодыжки до бедра под кончиками пальцев казалась волшебной на ощупь, такой она была шелковистой и нежной. Я уже побрила почти всю первую ногу, как вдруг поняла, что из пореза, который я не заметила в темноте, сочится кровь. Я поняла, что это кровь, по липкой струйке, потекшей между пальцев, и по характерному запаху. И так расстроилась, что не стала брить вторую ногу. Вместо этого, поеживаясь, я вымыла голову остатками шампуня, а когда он закончился, воспользовалась жидкостью для мытья посуды с лимонной отдушкой. Потом отмыла куски засохшей грязи со своих теннисных туфель и оставила их сушиться у нужника. Потом пописала в дырку, закрыв дверь, чтобы мухи не налетели. Руками отжала мокрую прядь волос, лежащую у меня на груди.