История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2.

Евсевий (260—340 гг. н.э.) провел свою молодость в Палестине, в Цезарее он находился под сильнейшим духовным влиянием пресвитера Памфила, между 303 и 311 гг. н.э. был свидетелем гонения на христиан в Цезарее, Тире, Египте и Фивах. Первое десятилетие 4 в.н.э. было расцветом его литературной деятельности. Тогда он написал свою всемирную хронику и историю церкви. Написанная на греческом языке всемирная хроника начиналась с Авраама (2016/2015 г.до н.э.) и кончалась 325 г.н.э. Кроме полностью сохранившегося армянского варианта, имеется и латинский, дополненный Иеронимом до 378 г.н.э., который стал основой средневековых хроник.

Материал для своей «Истории церкви» Евсевий собрал еще во время гонений на христиан при Диоклетиане, первый вариант был готов еще в 303 г.н.э. и окончательно закончен только в 324 г.н.э. В этом произведении Евсевий подводит итог развитию отдельных христианских групп в новую историческую формацию. Используя многие первоисточники, письма, указы и другие документы, он создал специфически новый метод церковной историографии. Если здесь риторика отступает на задний план, то в написанной после смерти Константина «Жизни Константина» она занимает первое место для чрезмерной идеализации императора.

В процессе своего поворота к христианству Константин стал первым римским императором, который из религиозных убеждений разделял антииудейские настроения христиан: до сих пор небрежно выполняемый запрет на вход евреев в Иерусалим, за исключением одного дня в году, был снова им ужесточен. Прежде всего император хотел по-новому упорядочить рабство в еврейском домашнем хозяйстве. Обрезанный евреями раб, неважно, христианин или нет, отпускался на свободу. Евреям вообще было запрещено держать рабов-христиан, потому что было бы несправедливо, «чтобы убийцы Христа держали рабами спасенных Спасителем людей» (Евсевий «Жизнь Константина», 4, 27). С другой стороны, иудейство, как и раньше, оставалось разрешенной религией; после временных ограничений главы синагог и другие служители культа снова получили привилегии.

Включение всего Востока в сферу своей власти принесло Константину новые проблемы, так как именно в восточной части Империи в те годы церковь была более разобщенной, чем где-либо. Епископские общины были там относительно независимыми, и церкви создали из основанных ими ячеек сеть, в которую входили большие метрополии Александрия и Антиохия. На Востоке десятилетиями прилагались усилия основать христианскую теологию по опыту греческой философии, и именно с этой стороны возникли сильнейшие трения.

Как в Северной Африке в донатистском споре, так и в Египте проблема отрекшихся привела к образованию секты мелицианов, однако для проблемы на Востоке характерно, что этот вопрос отступил перед теологически более серьезной проблемой логоса. Перед церковью стояла задача, с одной стороны, сохранить христианский монотеизм, а с другой — объяснить различие Бога-Отца и Сына. Этот круг вопросов оживленно обсуждался в Александрии после смерти Оригена, а также в Антиохии, причем в обоих больших христианских школах Ближнего Востока эти вопросы нашли совершенно различное толкование. Александрийская школа, хотя и упрощенно, но тесно соединила Бога-Отца и Сына. Отец и Сын по ее трактовке отличаются только тем, что Сын родился от Отца; пресвитер Арий под влиянием антиохийской школы придерживался мнения, что Отец и Сын сильно отличаются друг от друга. По Арию, Бог-Отец и только он был вечным, всесильным и всевидящим Богом, который не мог по своей природе иметь дело с земным. Как свое орудие для спасения мира он создал Сына, и только поэтому тот стал человеком.

Судя по всему, Арий именно в Александрии столкнулся с сильнейшими возражениями. Вскоре Александр, епископ города, отлучил его от церкви. Заседавший в Александрии синод египетских епископов утвердил этот приговор. Арий отправился на север, где он нашел понимание у дружественных ему епископов, особенно у Евсевия Никомедийского и Евсевия Цезарейского, историка церкви. Отныне спор охватил весь Восток Империи.

Когда был свергнут Лициний, Константин тоже подключился к этому спору. В двух письмах он обратился к Арию и Александру и был убежден, что сможет закончить конфликт своим личным призывом. Целью его вмешательства было создание единства христианской церкви, так как, по его мнению, это единство было выгодно для Римской Империи.