История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2.

Относительно небольшой интерес римлян к племенам побережья Северного моря становится понятным, когда представишь себе сообщения очевидца — Плиния Старшего: «Сильным потоком заливает океан два раза за день и за ночь необозримое пространство. Он так покрывает землю, за которую стихии ведут вечную борьбу, что нельзя различить, что принадлежит суше, а что морю. Там, на высоких холмах, живет убогий народец, хавки. Холмы, как высокие ораторские трибуны, возведены человеческими руками и такой высоты, какой бывает самый высокий прилив. Здесь они построили свои хижины. Когда прилив все вокруг заливает, они похожи на мореплавателей, а когда вода убывает — на потерпевших кораблекрушение. Вблизи своих хижин они ловят рыбу, которая уходит вместе с морем. Они не держат скота и не питаются молоком, как их соседи; даже невозможно охотиться на диких зверей, так как вокруг не растет ни одного кустика. Из морских водорослей и ситника они плетут веревки, а потом делают из них сети для рыбной ловли. Своими руками они собирают грязь и сушат ее больше на ветру, чем на солнце; с помощью этого торфа они готовят себе еду и греют окоченевшие от северного ветра члены. Пьют они только дождевую воду, которую собирают в ямах, расположенных в передних их домов. И эти люди утверждают, что если римский народ их победит, они будут рабами!» («Естественная история», XVI, 2).

Хотя со времен Клавдия римская пограничная политика в Нижней Германии определялась принципиально оборонительной позицией, именно в этом районе разразилось большое восстание батавов в 69—70 гг. н.э., после которого началась систематическая реорганизация всех военных опорных пунктов. Потом центр тяжести римской военной активности переместился в верхнегерманский сектор, в котором столкновения с хаттами вынудили римлян к новым наступлениям. Они вылились в Хаттскую войну Домициана, в строительство укрепленных границ, которое продолжалось вплоть до Антонина Пия. Южнее этой горячей точки на Верхнем Рейне, наоборот, нечего было опасаться ни больших германских наступлений, ни надеяться на экономическую выгоду. Пренебрежение, с которым говорит Тацит о жителях десятинных полей в тылу укрепленных границ, достаточно ясно показывает, каким малопривлекательным в глазах римлян было это пространство.

Если разнообразные сооружения для охраны границы однозначно концентрировались в рейнской зоне, а позже вдоль укрепленных границ, римские войска, однако, продолжали продвигаться в узкое предполье, если для этого существовали выгодные для них цели: в Нижней Германии до конца 1 в.н.э. использовались отдельные земли, был построен даже военный кирпичный завод, в Драхенфельсе в Семигорье добывался гранит, в районе Бонна письменно засвидетельствовано существование пастбищ. Точно установлено, что в Висбадене при Клавдии римляне пользовались тепловыми источниками. С другой стороны, германские поселения были чрезвычайно редкими в непосредственной близости от верхнегерманско-ретийской укрепленной границы.

Из племен восточнее Рейна и севернее Дуная формировались германские вспомогательные группы под командованием местных вождей, что одновременно укрепляло положение германских предводителей. Правда, нередко реакция на римские инициативы способствовала расколу среди племенной знати. Конфликты между Арминием, с одной стороны, его братом Флавом и его тестем Сегестом — с другой, являются известнейшим примером последствий анти- и проримской политики одной семьи.

Позже контакты с Римом способствовали еще большему расслоению германского общества. Ярко описанное Тацитом положение германской знати распознается по величине их подворий и особым формам погребения ведущих слоев. Как показывают раскопки, со времени контактов с римской цивилизацией возросли материальные запросы германских вельмож, развитие, которое повлекло за собой расцвет германского ремесла.

Римские военачальники и наместники внимательно следили за образованием новых концентраций власти в германском регионе. Это относится к власти Марбада в Богемии во времена Августа и Тиберия, Ванния в районе Марша во времена Клавдия. В обоих случаях Рим воспользовался внутригерманскими раздорами, которые мешали стабилизации подобного формирования власти. Но еще во 2 в.н.э. римские опорные пункты в Марше и Тайя были далеко продвинуты в район севернее Дуная, пока войны с маркоманнами полностью не изменили положение, и теперь отстаивание дунайских границ стало первоочередной целью римской политики.