История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2

Внутри старых высших слоев реорганизация общества затронула прежде всего сенаторов. В 3 в.н.э. около трети всех сенаторов происходило из Италии, тогда как доля сенаторов из провинций, особенно из Северной Африки и греческого Востока, значительно увеличилась. Социальный престиж этой группы, как и раньше частично состоявшей из крупных землевладельцев, в общем сохранился, но сенатор больше не имел существенного политического влияния.

В столетие между Септимием Севером и Диоклетианом римский сенат только четыре раза активно участвовал в выдвижении императоров: в 193 г.н.э, в случае с Пертинаксом, в 238 г.н.э. при назначении «сенатских императоров» Пупиена и Бальбина и 253 г.н.э. при провозглашении быстро потерпевшего крах Квинтилла и, наконец, в 275 г.н.э. в случае с Тацитом. Неслучайно, что все эти императоры правили недолго. В остальном эра сенаторских непрофессионалов прошла, как прошла и эра крупных юристов из сенаторского сословия; в обоих случаях выгоду из этого развития получили всадники. Последняя важная должность, остававшаяся в руках сенаторов, кроме консулата, была должность римского городского префекта, которая засвидетельствована в начале 6 в.н.э.

3 в.н.э. совершенно справедливо назвали «великим временем римского всаднического сословия» (Г.Альфёльди). Эта оценка обоснована уже только потому, что целый ряд императоров этой эпохи — Марцин, Максимин Фракиец, Филипп Араб, Клавдий Готик, Аврелиан, Проб и Кар поднялись к трону непосредственно со всаднических должностей. Также виднейшие юристы того времени Папиан, Ульпиан и Павел были всадниками. Доступ во всадническое сословие для всех выдвиженцев из военных широко открыл Септимий Север. Во всадническом сословии, которое теперь состояло из десяти тысяч человек, тоже увеличилась доля неиталиков, особенно людей из дунайского региона, Ближнего Востока и Северной Африки. Одновременно значительно увеличилось число должностей, которые могли замещать всадники в войске и администрации: из 20 должностей прокураторов при Августе в середине 3 в.н.э. стало уже более 180.

Правда, не все всадники принадлежали к военным, административным или юридическим руководящим группам. Как и раньше, большое число римских всадников имели локально или регионально ограниченное влияние, и их существование зависело от их, как правило, средних землевладений или от успеха их хозяйственной деятельности. 3 в.н.э., как и 1 в.н.э., знал обедневших всадников, прозябавших «между капустой и свеклой» и давно потерявших лоск своего сословия.

Что касается экономики, то античные источники 3 в.н.э. часто сами себе противоречат, особенно это относится к сельскому хозяйству. Когда речь идет об упадке производства, о задолжании собственников или об их социальном падении, о запустении земли и о сокращении ремесел и торговли, то такие утверждения в первую очередь относятся к связанному с городом вилловому хозяйству. Возрастающая нагрузка городов, как важнейших государственных административных ячеек, и происходящая из-за этого нагрузка муниципального ведущего слоя должны были привести к разорению собственников вилл.

Совсем иначе происходило развитие в самостоятельных больших производствах типа так называемого особенного поместья. Они благодаря своему привилегированному положению смогли не только выстоять, но и округлялись и при этом поглощали опустившихся должников. В этих поместьях возникали новые центры экономической жизни, которые выиграли от массового бегства из городов и упадка вилл. Макс Вебер в конце прошлого века писал: «Большие поместья избавились от городского рынка. Масса средних и мелких городов поэтому потеряла свою экономическую питательную среду: экономический обмен с прилегающей землей. Императоры пытались бороться с бегством из города, особенно с тем, что собственники сдавали жилье, уезжали и перевозили свою мебель в имения» («Социальные причины заката античной культуры». Тюбинген, 1924)

Другим значимым фактором экономического развития 3 в.н.э. была деградация валюты по причине непрекращающейся хронической инфляции, которая в конце концов привела к полному упадку денежного хозяйства. Папирус из Оксиринха в Египте является доказательством того, что в 260 г.н.э. денежные менялы отказывались принимать монеты с пониженным чистым содержанием и весом, которые чеканились в массовом производстве.

«Аврелий Птолемей, называемый также Немезианом, стратег округа Оксиринах. После того как собрались чиновники и подали жалобу, что менялы закрыли свои лавки и отказались принимать священные монеты Августа, возникла необходимость обязать указом всех имеющих меняльные лавки снова открыть их и принимать все монеты и разменивать их на мелочь, за исключением подделок; это относится не только к ним, но и ко всем, кто занимается товарооборотом; они должны уяснить себе то, что в случае неповиновения указу будут подвергнуты наказанию, которое было назначено для них ранее префектом...» («Оксиринхский папирус», 1411).