История времен римских императорв от Августа до Константина. Том 1.

Греческий историк Кассий Дион, который в начале III в.н.э. написал «Римскую историю», поместил в описании событий 29 г. до н.э. две большие речи. Следуя традиционному историографическому образцу, они должны были выявить те альтернативы, которые были у Октавиана после поражения Антония. Программные установки вложены там в уста ближайших соратников Октавиана Агриппы и Мецената и являются фикцией. Однако они проливают свет на те события, которые тогда, более двух веков назад, произошли или могли произойти. Агриппа занимал «республиканскую» позицию, а Меценат — «монархическую».

Важнее, чем сами речи, является реакция Октавиана. Кассий Дион пишет, что Октавиан прислушивался к советам Мецената, но не сразу осуществлял все его предложения, потому что боялся неудачи при резком изменении общественных отношений. Некоторые изменения он проводил сразу, другие откладывал на более поздний срок и оставлял про запас, те, которые могли помочь ему в будущем, потому что считал, что со временем наступит их час.

Кассий Дион уловил особенности развития и структуру принципата Августа. Вопреки сохранившимся до сегодняшнего дня представлениям о целостности августовской эпохи и о монократической власти наподобие «кайзера» или «монарха», Август с самого начала представлял себе эволюционный характер установления своей власти. Августовский принципат нельзя отождествлять с резкими, дискретными мерами по утверждению новой системы, но также нельзя говорить об обширной политической программе с единой административной организацией, с большими военными планами и с введением компактной идеологии, как нового мировоззрения. Принципат Августа вырос из утверждения, легализации и укрепления власти новой системы в процессе долгого диалектического развития.

В общем прагматическом смысле под диалектикой понимается сознательный опыт и понимание исторических сил, противодействий и противоречий, по Гегелю это состоящий из тез и антитез процесс, который в конечном результате приводит к историческому синтезу. Даже в настоящее время для историков не потеряла значения фраза Гегеля о диалектическом моменте: «Понимать и воспринимать диалектическое крайне важно. Оно вообще есть принцип всякого движения, всякой жизни в реальной действительности. Диалектическое является также душой всего по-настоящему научного познания» («Философские штудии 3». Франкфурт, 1968, с. 352).

Уже с самого начала августовскому принципату не хватало той систематики, когерентности и сплоченности, которые предполагают понимание эпохи в целом. Наоборот, речь идет о скачкообразном изменении традиционных структур во всех областях политики и администрации. в незначительных военных операциях, на месте которых устанавливался римский законопорядок. Речь идет о проникновении в идеологический сектор идеологических элементов, идеологем, которые постепенно сомкнулись в одну идеологическую систему — систему принципата.

Характерный эволюционный ход августовского принципата нужно понимать, отчасти как болезненную реакцию на диктатуру Цезаря и ее крах, а также как постоянное стремление к законному обеспечению власти. В отличие от диктатуры Суллы и Цезаря, а также от более позднего закрепления власти принцепса, которое известно из закона о власти Веспасиана 69 г.н.э., Август избегал окончательных решений. Его принципат сначала являлся лишь переходной стадией на пути к окончательной институализации системы.

Можно сделать вывод, что принципат даже там осуществлял преемственность, где в действительности преобладала дискретность. Преемственность сохранялась особенно в обществе и экономике, где позднереспубликанские структуры еще не претерпели сильных изменений. По представлениям Августа преемственность должна была преобладать в понятиях о ценностях, нравах, образе жизни и религии, хотя остается открытым вопрос, было ли это вообще возможно.

Наряду со сферами, где осуществлялась действительная или желаемая преемственность, выделились другие сферы, в которых преобладала дискретность. Вокруг старых общественных связей в семье образовались теперь новые рамки, где господствовал принцепс и все сводилось к нему. Когда принцепс становится отцом и патроном для всех, прекращают существование те структуры, которые до этого предполагали плюрализм. Монополизация принцепсом большой политической клиентелы означала деполитизацию всех остальных старых клиентел.

Деполитизация старых органов и институтов является характерной чертой принципата. Правда, сенат и народное собрание вряд ли могли осуществить многие из своих политических прав еще во времена поздней Республики, но окончательное лишение их политической власти произошло только при Августе, хотя еще оставались многие привилегии, суверенные права и формальности.

Дискретность диктовала также и дальнейшее развитие в военной сфере. Постепенная монополизация верховного главнокомандования всеми сухопутными и морскими силами и создание отношений между огромною семьей принцепса, домом принцепса и постоянными военными соединениями являлись характерными элементами укрепления власти.