История всемирной литературы Т.5

Шэнь Фу — художник — научил молодую жену любить природу и искусство. Многие страницы «Записок» посвящены их беседам о стихах, описанию прогулок, наслаждению природой, которая давала им столько радостей. Летом молодая чета поселилась в деревенском домике; сидя в тени, они удили рыбу, вечерами поднимались на холм, чтобы посмотреть на заходящее солнце, сочиняли стихи. Всходила луна, трещали цикады, муж и жена усаживались на стоявшую у изгороди бамбуковую лежанку и пили подогретое вино, которое выносила им старуха. Юнь, очарованная этим местом, как-то сказала: «“Когда-нибудь мы построим здесь домик; купим десять му земли, посадим овощи. Ты будешь рисовать, я вышивать, и этим мы будем зарабатывать достаточно денег, чтобы покупать вино и слагать стихи во время обеда. Одетые в простое платье, питаясь простой пищей, мы сможем прожить здесь долгую и счастливую жизнь, никуда не выезжая”. Я согласился с нею от всей души. Это место сохранилось по сей день, а та единственная, которая знала мое сердце, умерла. Увы!»

Таким простым, безыскусственным и в то же время высокопоэтичным языком написаны «Записки» Шэнь Фу. В них нет удивительных событий, драматических сцен, но они до сих пор волнуют читателей своей неподдельной искренностью, глубиной чувства и лиризмом.

Появление «Записок» Шэнь Фу свидетельствует о росте индивидуального начала, характерного для лучших произведений XVIII в. Несмотря на жестокие цензурные условия, на преследования литераторов, на жесткие каноны ортодоксальной литературы, в поэзии, романе и сборниках прозы малых форм растут личностное и гражданское начала. В XVIII в. повесть не развивается вообще, драматургия отступает на задний план, но высшие достижения китайской литературы того периода — романы «Неофициальная история конфуцианцев» У Цзин-цзы и особенно «Сон в красном тереме» Цао Сюэ-циня — остаются непревзойденными до сих пор, по праву занимая видное место в мировой литературе.

*Глава третья*

КОРЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

КОРЕЯ XVIII в. И ДВИЖЕНИЕ «СИРХАК»

XVIII столетие — период расцвета корейской литературы. В это время достигают наибольшей активности все основные процессы в социальной, экономической и культурной жизни страны, обозначившиеся в XVII в. На XVIII в. приходится подъем идейного движения «Сирхак» («За практическое знание»), вызванного к жизни глубокими противоречиями корейского феодализма веком ранее. Его сторонники, лучшие представители мыслящей части общества, стремились осознать положение своего государства и найти для него пути выхода из внутриполитического и экономического тупика, в котором оно оказалось после японского (1592—1598) и маньчжурского (1637) вторжений.

Постепенно восстанавливалась разрушенная войнами экономика, прежде всего — сельское хозяйство. Возросла роль городов не только как административных центров, но и как центров ремесла и торговли, увеличилась численность их населения. Все активней заявляло о себе среднее сословие. Однако феодально-бюрократическое государство оказалось неспособным примениться к требованиям времени. Искусственные ограничения, сдерживавшие внутреннюю и внешнюю торговлю, тормозили развитие экономики. Политика «закрытых дверей», обрекавшая страну на внешнеполитическую изоляцию, наносила также ущерб корейской науке и культуре.

К XVIII в. с особой наглядностью выявляется несостоятельность феодально-бюрократической системы и в выполнении ею своих непосредственных традиционных функций управления, ее неспособность обеспечивать порядок и стабильность в государстве. Не утихала борьба за власть придворных партий, определявшая внутриполитический климат в стране, оттягивавшая мысль и энергию представителей высшего сословия от решения насущных проблем экономики, политики и культуры. Не один век работала эта гигантская мясорубка, приводимая в движение по очереди то одной, то другой вставшей у власти партией, уничтожавшей своих противников. И даже крутые меры государей Ёнджо (1725—1776) и Чонджо (1777—1800), которые сами были видными сирхакистами, мыслителями и учеными, много сделавшими для развития науки, экономики и культуры страны (особенно — Чонджо), не могли ее остановить.