История всемирной литературы Т.6

Необходимо также видеть диалектическое единство двух сторон литературного развития той эпохи: тяготения к универсализации и взаимообогащению и — становления или выявления национального начала. Поистине это была эпоха национальной самобытности: национальная оригинальность провозглашалась целью и венцом творческих усилий, жадно впитывалась читателями. Многие литературы осознают и заявляют о себе как национальные, ищут опоры в языке, нередко почитаемом грубым и простонародным, в местных обычаях и особенно в фольклоре, чтобы утвердить свою самостоятельность. Почти каждый народ получает свод народных сказаний или песен; среди них такие монументальные произведения, как финская «Калевала», «Романсеро» в Испании (изд. А. Дураном), «Романсейро» в Португалии (издатель Алмейда Гарретт), словацкие «Национальные песни» (издатель Я. Коллар) и т. д. Появляются творческие обработки фольклорных мотивов («Песнь о Гайавате» Лонгфелло, «Сага о Фритьофе» Тегнера, «Фрагменты из Яношика» Я. Краля). Велик интерес и к национальной самобытности других народов, близких и дальних («Гузла» Мериме, «Песни западных славян» Пушкина, «Альгамбра» Ирвинга, «Лалла Рук» Т. Мура).

Усвоение инонационального опыта не препятствует, а зачастую помогает обретению национальной самобытности. Воспринимающая сторона, повинуясь прежде всего требованиям своей действительности, отбирает, переосмысливает и преобразует заимствованное. Сторонние влияния стимулируют познание собственного, еще не открытого или забытого духовного достояния. Так, под воздействием В. Скотта множество романистов в разных странах Европы и Америки разработали сюжеты из истории своих народов, познакомив читателей с их прошлым, с бытом их предков.

Целеустремленное, программно оформленное созидание национальной самобытности характерно и для литератур Центральной и Юго-Восточной Европы, и для литературы США, и для литератур стран Латинской Америки после достижения государственной независимости.

Бурное становление и развитие национальных литератур выдвигает проблему общности и повторяемости в этом процессе. Очевидно, что обязательного повторения некоего «эталонного» пути (будь то французский или сконструированный теоретиками условный западноевропейский) не было и не могло быть; в разных исторических обстоятельствах (Россия, страны Латинской Америки, Азии и т. д.) развитие отличается большим своеобразием в отношении темпа, смены и сосуществования направлений и жанров. Даже в пределах региона наблюдаются значительные расхождения — например, в способах изживания средневекового типа литературы. Так, в Китае новые веяния заметнее в высокой бессюжетной прозе эссеистского толка, а повествовательная проза дольше и упорнее соблюдает канон. А в Японии, хотя воскрешение Средневековья также связано в первую очередь с авантюрно-рыцарским романом, были популярны прозаические повествования иного, переходного типа, авторы которых пытались вникнуть в психологию и реальный быт своих современников.

Вместе с тем разнообразие траекторий литературного движения не нужно искусственно преувеличивать или абсолютизировать, не замечая явственной тенденции к синхронизации литературного процесса. Наглядное свидетельство тому — распространение мировых идейно-художественных феноменов. Для данной эпохи характерны Просвещение (как чрезвычайно широкое идеологическое движение), романтизм и реализм (как художественные методы). Общим для нескольких регионов было становление революционно-демократической литературы, сопровождавшее национально- и социально-освободительные движения той эпохи. Революционно-демократическая литература была представлена писателями, занимавшими радикальные общественные позиции и зачастую испытавшими влияние социалистических идей. Единого художественного метода в ту эпоху революционно-демократическая литература не имела, ее объединял общий антифеодальный пафос, а у писателей из буржуазно развитых стран — готовность отстаивать справедливые требования рабочего класса.

Просвещение в странах Западной Еропы, Америки и в России сформировалось еще в XVIII в. и было охарактеризовано в предыдущем томе «Истории всемирной литературы». Но в странах Центральной и Юго-Восточной Европы оно отнюдь еще не потеряло своей актуальности, а в ряде азиатских стран только сейчас дает себя знать. Требования экономических, социальных и культурных реформ, просвещения народа, выхода из изоляции, раздававшиеся в некоторых странах Востока, не могли еще сложиться в такую целостную идеологическую систему, покоившуюся на прочном философском основании, какой было европейское Просвещение. Это были требования просветительского порядка, и они способствовали сближению народов Запада и Востока. Но если в европейских литературах просветительская идеология нередко рождала принципиально новые художественные явления (например, просветительский реализм), то в литературах восточных просветительские мотивы обычно проникали в традиционные формы, внедрялись в старую каноническую художественную структуру.