История XX века. Тайны, загадки и мифы

Ни одно событие послевоенного времени не запечатлелось в коллективной памяти немцев прочнее, чем денежная реформа. Она наступила как явление природы. Один современник «пережил ее «как второе освобождение», другой — как чувственный опыт: «Дома мы положили деньги на стол и смотрели на них, на эти новые банкноты. Они были красивенькие, выглядели такими чистыми». Удивлялись и американцы. Полковник Доули; «Новые немецкие марки были хорошего качества, шрифт читался легко, этим они очень отличались от рейхсмарок. Они произвели на нас впечатление, и на немцев, очевидно, тоже».

20 июня 1948 года было переломным моментом. Но то, что в Германии после денежной реформы автоматически началась жизнь в достатке, это лишь легенда прошлого.

Эдвард Ройтер[5]

об экономических последствиях денежной реформы

Немецкая марка пришла внезапно, совсем не так, как спустя добрых полвека было с евро, о переходе на который объявили заранее. Чудо немецкой марки тоже произошло внезапно: перед тем зиявшие пустотой витрины и полки быстро заполнились, словно по мановению волшебной палочки. Там, где годами царил дефицит, возникло небывалое изобилие и невероятные предложения: сливочное масло, мясо, шоколад, молоко, обувь, даже кастрюли и велосипедные камеры. Многие вещи знали только по названиям. Будто разложенные рукой чародея драгоценности лежали прямо перед каждым. Истощенные после времени, полного лишений, люди чувствовали себя словно в сказке.

Но никакого волшебства не было. У владельцев магазинов было достаточно товаров, но ценность рейхсмарки падала, ширились слухи о денежной реформе, поэтому они не торопились выкладывать его на прилавок. «Товар распродан — когда будет, неизвестно», — так обычно гласила надпись на доске объявлений в магазинах. Если бы изголодавшиеся граждане знали, сколько всего хранится в подвалах некоторых торговцев — пожалуй, без грабежей бы не обошлось. Старые кадры кинохроники, снятые сразу после дня X, запечатлели печальные взгляды людей перед витринами. Кадры вселяют уверенность, будто у немцев дела вдруг пошли вгору. Кадры создали миф, который до сих пор не развенчан: после денежной реформы в Западной Германии молниеносно начался подъем — так часто упоминаемое экономическое чудо.

Оказалось, что перед денежной реформой бакалейщик, собственно говоря, обманывал нас, потому что подвал у него был забит товарами, которые приберег для этого дня. Поэтому люди были очень злы на него.

Дитер Хильдебрандт о днях после денежной реформы

И более того: будто основоположник этого чуда, а впоследствии министр экономики Людвиг Эрхард, был и автором новой немецкой марки. Согласно опросам, в этом до сих пор уверено большинство немцев. Но так ли было на самом деле? Так ли была успешна немецкая марка после введения? И кому мы ею обязаны?

После капитуляции Германии 2 мая 1945 года товаров стало еще меньше, чем было во время войны. Поначалу союзники сохраняли рациональный подход к контролю за ценами. Расчеты производились ордерами на получение нормированных товаров, продуктовыми карточками, рейхсмарками и так называемыми оккупационными деньгами. Это регулировало распределение, но не обеспечивало прирост продуктов. Поэтому в стране правил дефицит. Средний вес немца в первые послевоенные годы составлял жалкие 59 кг, теперь — внушительные 74 кг. В избытке были только рейхсмарки. Но поскольку в стране ввели систему фиксированных цен, торговцы предпочитали укрывать свои товары или идти с ними на черный рынок, где товар менялся на товар: мука на пальто, колбаса на шерстяное одеяло, салями на мыло, шоколад на шурупы. Все, что у кого было на продажу, обменивалось на более нужное. «Мы обменяли старый ковер на козу, потому что ковер не давал молока», — вспоминает старейший артист кабаре Дитер Хильдебрандт. Но основной валютой были сигареты. «О рейхсмарках можно было забыть, а с сигаретной валютой можно было выжить», — подтверждает Хильдегард Хамм-Брюхер, в то время член муниципалитета Мюнхена. Но всегда были люди, которые помогали просто так. «Я был тощий как жердь, у меня ничего не было на обмен, ходил по Баварии и просил у крестьян милостыню — яйца и муку. Почти никто мне не отказывал», — рассказывает Вернер Бремзер из Ной-Изенбурга.