История XX века в лицах

Тем сильнее они вынуждены поддерживать друг друга. Трудовое рвение Петры Келли не ослабевает и после ухода из бундестага в 1990 г. Герт Бастиан все чаще намекает, что он был бы не против немного успокоиться. Но этого не происходит, потому что Петра Келли не может сбавить темп, она работает, не считаясь с собственными силами и силами партнера. «Как свеча, горящая с обоих концов», — такой образ после смерти нашли многие друзья, чтобы охарактеризовать привычки Келли жить и работать.

Ее все чаще охватывают приступы паники, и она пишет подруге: «Это болезнь, которая у меня с 1983 года! Вот в точности мой симптом: этот страх, что никто не поможет. Сердцебиение, холодный пот, озноб, одышка, чувство подавленности и удушья, внезапная страшная слабость и ощущение, что теряю сознание». И все же она не может остановиться. У ее могилы давний друг Лукас Бекман сказал: «У нее отсутствовал фильтр, чтобы отделять от себя беду других людей». Однако Бекман вспомнил также о том, что после выхода из бундестага в 1990 г. она могла опереться не на партийный аппарат, а только на Бастиана, который был старше на 25 лет, который «нес весь твой груз, твою судьбу и твою жизнь». Так считают многие друзья.

Поэтому гражданская панихида становится одновременно и самолюбованием партии, которая сначала упрекала оплакиваемых в предательстве общих идеалов и потом не хотела слышать, когда они требовали, чтобы в процессе самоутверждения «зеленых» не были скинуты за борт все идеалы. Но достаточно ли отчуждения и разочарования в качестве мотива для совместного самоубийства? Никто не оспаривает того, что постоянно подчеркивают сторонники тезиса идеального убийства: у Петры Келли есть перспективы, она строит планы.

У нее неплохие шансы на место преподавателя в США, она также возможная кандидатура в Европарламент. Поэтому, когда она ложится спать дома, в Бонне, 1 октября, ни что не говорит о том, что она не собирается просыпаться. Напротив, по прибытии в Бонн она еще корректирует двенадцатистраничную биографию, которую ей по факсу прислала автор из Америки, и отмечает, что отсутствуют страницы первая и десятая. Выспавшись, она собирается вечером позвонить. Она собирается также позвонить любимой «бабуле», у которой 1 октября день рождения. Если бы она знала, что умрет, разве не оставила хотя бы пояснение пожилой женщине? Значит, все-таки панихида по жертве и убийце?

«У меня постоянно возникало чувство, что время на исходе, и тогда у меня появлялись сумасшедшая энергия и воля к жизни».

Слова Келли, процитированные по памяти Антье Фольмер

Но не только для самоубийства, но и для убийства нужен мотив. Как часто бывает, первой причину находит газета «Бильд»: ревность.

Тибетский врач Пальден Таво, которого оба знали по совместной работе, некоторое время был любовником Келли. Но роман давно закончился. Всплывает также вопрос о возможной вербовки Бастиана «штази». В действительности «штази» развалила организацию «Генералы за мир и разоружение». Но не нашлось никаких доказательств о личной вербовке Бастиана. Зато прокуратура в поисках мотива находит его в другом месте. Пальден Таво, бывший любовник Петры Келли и друг Герта Бастиана, показывает прокуратуре свой дневник. Весной 1991 г. он с тревогой пишет о встрече с Гертом Бастианом, что тот «временами не видит перспектив для Келли и иногда помышляет о том, чтобы застрелить во сне Петру, а потом себя».

«Ревность? Это просто нелепо! Герт Бастиан был мудрым человеком с таким высоким интеллектом, что ему совсем неизвестны такие чувства, как ревность. Он целиком посвятил себя Петре, он любил ее, как отец любит свою дочь. И я для него, как он сам мне много раз говорил, был как сын, друг».

Пальден Таво, бывший любовник Келли