История заблудших. Биографии Перси Биши и Мери Шелли

Обычные приготовления к встрече Рождества продолжались, но удовольствия теперь они никому не доставляли. Из сестер одна Элизабет оставалась Перси верным другом. А его любимая Харриет с каждым днем становилась все холоднее. Еще до возращения Шелли в Филд-плейс она показала некоторые его письма своим родителям, и те запретили ей дальнейшую переписку с вольнодумцем, который, по общему мнению, «ничем хорошим не кончит». Харриет мечтала о балах, об успехе в обществе, но что мог дать ей этот человек, не признающий никаких общепринятых норм, отрицающий даже брак? Узнав о крамольных литературных замыслах своего кузена, она не только не встала на его защиту, но восприняла известие с таким же ужасом, как родители. Шелли слишком идеализировал свою Харриет и теперь, потеряв ее, казалось, потерял все. Он еще пытался объяснить ей, что его социальные и религиозные взгляды не должны влиять на их отношения. Но ее равнодушие делало все слова бесполезными, все убеждения бессильными: «Вы можете иметь какие угодно взгляды, – отвечала Харриет, – меня это не волнует, просто я не могу соединить свою судьбу с вашей». Вскоре Шелли узнал, что Харриет помолвлена с другим. В эти дни он впервые задумался о самоубийстве, заряженный пистолет постоянно был при нем.

Теперь, когда «религиозная тирания» грубо вмешалась в его собственную жизнь, Шелли укрепляется в своей решимости бороться против всякой нетерпимости, и прежде всего религиозной. «Друг мой, я клянусь и, если изменю когда-нибудь своей клятве, да поразит меня Бесконечность, – пишет он Хоггу. – Клянусь никогда не прощать нетерпимости. В принципе я не допускаю мести, но это единственный случай, когда я нахожу месть законной. Я посвящу себя этой борьбе. Нетерпимость разрушает общество, она питает самые грубые предрассудки. О, как бы я желал быть мстителем, быть тем, кто сокрушает демона, низвергая его в его родной ад, быть, наконец, тем, кто установит господство Терпимости на всем свете… Я надеюсь дать некоторое удовлетворение этому ненасытному стремлению в своих стихах. Из них ты увидишь и поймешь, какую рану нанесло мне чудовище». Вскоре Шелли послал Хоггу стихотворение «Жертва ханжества». Ненависть его к власти, которую религия имеет над умами и чувствами людей, безгранична, он готов скорее «умереть с проклятием на устах», чем быть ее рабом. Этот пафос искупает наивность стихотворения.

Только благодаря Элизабет Филд-плейс не казался Шелли окончательно чужим домом, а ожидание скорой встречи с Хоггом несколько примиряло его со всем остальным миром. Эти два любимых им человека должны в свою очередь полюбить друг друга – по логике Шелли, это было необходимо и неизбежно. Он приложил к этому все силы.

5

После каникул Перси вернулся в Оксфорд. Снова они засиживались с Хоггом за полночь – споры, книги, планы, мечты…

Уже в эти студенческие дни проявилась главная черта Шелли. Какая бы несправедливость ни происходила в стране, Шелли всегда был на стороне пострадавших. Он принял активное участие в общественном протесте демократически настроенных литераторов против преследования журнала «Экзаминер» – одного из самых смелых периодических изданий тех лет. Издателем журнала был Джон Хент, а редактором, которому принадлежала львиная доля всех трудов и публикаций, – его младший брат Ли Хент. Они стремились приблизить журнал к славным традициям английских периодических изданий XVIII века, и это им, безусловно, удалось. Все годы своего существования – с 1808-го по 1821-й – «Экзаминер» оставался самым деятельным поборником свободы совести и мнений. Ли Хент никогда не был ни политическим мыслителем, ни стратегом, ни истинным философом или ученым, но зато он всегда оставался деятельным, глубоко заинтересованным в литературе человеком, а любая низость и несправедливость неизменно вызывали его возмущение, и тогда он, отбросив соображения осторожности, высказывался со всей силой искренности.

24 февраля 1811 года «Экзаминер» перепечатал из одной провинциальной газеты материалы о телесных наказаниях в английской армии, за что братья Хенты были обвинены «в клевете» и преданы суду, но под давлением общественного мнения на этот раз избежали тюрьмы.

Одновременно с судьбой Хентов Шелли в эти месяцы глубоко волновала судьба ирландского журналиста Питера Финнерти, который еще в 1797 году был впервые заключен в тюрьму за критику правительства, а теперь, в 1811 году, снова выступил с обличительным письмом, адресованным к Лорду Канцлеру. Письмо это опубликовали в «Морнинг кроникл»; в нем говорилось о тирании, о жестокости административных мер в Ирландии во время восстания и многом другом. Финнерти снова был осужден на одиннадцать месяцев заключения в Линкольнской тюрьме. Вся передовая Англия ответила протестом на эту жестокость и беззаконие. Состоялась встреча «друзей свободы печати» под председательством известного деятеля партии радикалов сэра Фрэнсиса Бредетта. На этой встрече была открыта подписка в пользу жертв тирании.