История западной философии. Часть I. Античность. Средневековье. Возрождение

Будучи бесконечным, Бог содержится в каждой конкретной вещи, поэтому и мир бесконечен. Мир, как и Бог, есть окружность, центр которой везде, а граница нигде. Будучи развертыванием Бога, мир прекрасен. Но кроме этого общеизвестного вывода о прекрасности мира Кузанец делает и совершенно новые умозаключения. Так, он отвергает аристотелевски-схоластическую геоцентрическую концепцию ограниченного мира с неподвижной Землей в его центре, ведь у бесконечного мира не может быть ни центра, ни границы. «Раз Земля не может быть центром, она не может быть совершенно неподвижной, а обязательно движется так, что может двигаться еще бесконечно медленнее. И как Земля не центр мира, так сфера неподвижных звезд не есть его окружность»[314]. Кузанец даже предлагает нечто вроде принципа относительности Галилея, обосновывая движение Земли: «Наша Земля в действительности движется, хоть мы этого не замечаем, воспринимая движение только в сопоставлении с чем-то неподвижным. В самом деле, если бы кто-то на корабле среди воды не знал, что вода течет, и не видел берегов, то как бы он заметил движение судна? В связи с этим, поскольку каждому, будь он на Земле, на Солнце или на другой звезде, всегда будет казаться, что он как бы в неподвижном центре, а все остальное движется, он обязательно будет каждый раз устанавливать себе разные полюса, одни — находясь на Солнце, другие — находясь на Земле, третьи — на Луне, на Марсе и так далее. Окажется, что машина мира будет как бы иметь повсюду центр и нигде окружность. Ибо ее окружность и центр есть Бог, который всюду и нигде»[315].

В силу этого пространство мира однородно, поскольку в каждой его точке содержится Бог, который является не только максимумом, но и минимумом. Поэтому Вселенная имеет равномерную структуру, в ней нет естественных мест, которые, как считал Аристотель, отличаются по своей природе.

Не согласен Кузанец с Аристотелем и в плане понимания им значения математики. Если Аристотель не видел никакой связи математики и физики, то Николай утверждает, что «Бог применил при сотворении мира арифметику, геометрию и музыку вместе с астрономией — искусства, которыми и мы пользуемся, исследуя пропорции вещей, элементов и движений. Арифметикой он их соединил; геометрией придал им фигуру»[316]. Таким образом, Николай Кузанский практически вплотную подошел к тем открытиям в области новой физики, авторство которых, как считают, принадлежит Николаю Копернику и Галилео Галилею.

Антропология. Человек есть часть сотворенного Богом мира, причем часть наиболее совершенная, потому что человек включает в себя не только материальную, телесную природу, но и духовную, умственную. Человек — микрокосм, он включает в себя весь мир — и материальный, и духовный. «Человеческая природа, вознесенная над всеми созданиями Бога и немного уступающая ангелам, свертывает в себе и разумную и чувственную природы, сочетает внутри себя все в мире и за то справедливо именуется древними философами микрокосмом, малым миром»[317]. Поэтому человек действительно целиком включает в себя все. Однако нельзя сказать, что каждый человек есть микрокосм. «Человек есть бог, — пишет Николай Кузанский в трактате „О предположениях“, — только не абсолютно, раз он человек; он — человеческий бог» и «содержит в себе Вселенную человечески ограниченным способом»[318]. Человек есть существо, пораженное грехом. Лишь один Человек включал в Себя весь мир — Иисус Христос. Воплотившись, приняв в Себя весь мир духовно и материально, став совершенным Человеком, Бог показал людям путь не только к спасению, но и к совершенствованию, к возвращению к истинной человеческой сущности. «Благодаря максимальности своей человеческой природы Христос совершеннейшим образом соединяется с каждым человеком, прилепившимся к Нему любящей верой, и становится самим этим человеком с сохранением индивидуальности каждого»[319].

Гносеология. Весьма интересна и не совсем обычна для того времени теория познания Николая Кузанского. Человек — это и бог, только не абсолютно, и мир, но не конкретно все вещи. Следовательно, у человека наличествуют и разные способности познания — и соответствующие его связи с миром, т. е. чувственные, и возвышающие человека над материальным миром. Кузанец видит в человеке и чувственный, и рациональный, и интеллектуальный элементы познания. Понимая, с одной стороны, что истина нематериальна и ее познание заключается не в познании материальных предметов, а в познании Бога (и в конце концов, познание истины есть познание того, что мы ничего не знаем), Николай, с другой стороны, утверждает, что познание конкретной, ограниченной, а не абсолютной истины возможно и начинается с процесса чувственного восприятия. Именно оно является тем толчком, который побуждает наши органы познания к началу действия.