История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2

Между тем, когда происходили эти переговоры с Дорошенко и Самойловичем и шла жалоба Серко Ромодановскому на Самойловича, в Москву прибыли, 1 мая 1674 года, запорожские посланцы, Прокофий Семенов и его товарищи, числом 300 человек, по делу о пребывании в Сечи «царевича»[739]. Явившись в столицу, запорожские посланцы подали на имя царя лист, в котором Серко со всем товариществом, называя царя Божиим помазанником, многомилостивым светом и войска запорожского дыханием, извещал, что в Сечи объявился какой-то «молодик», называющий себя царевичем Симеоном Алексеевичем, который, будто бы от обиды, нанесенной ему матушкой-государыней, бежал из Москвы, долго скитался по России, а под конец приехал в Запорожье, где и сохраняется под строжайшим караулом и впредь будет сохраняться до тех пор, пока войско не услышит царского слова, правда ли то, о чем рассказывает Симеон Алексеевич. Вместе с письмом Серко посланцы кошевого подали и письмо самого «царевича», в котором он, называя себя Симеоном Алексеевичем, сыном царя Алексея Михайловича, благочестивым царевичем, бил челом государю на думных бояр за то, что они хотели его уморить, хотя и не успели в том, оттого он и теперь, желая идти к своему батюшке, не идет, чтобы на дороге какого зла не было; жаловался он и на царских послов Василия Чадуева и Семена Щеголева, которые хотели его из пищали застрелить; наконец, писал он царю и о том, что войско запорожское ему верно служит, и просил пожаловать казаков тем, о чем они будут бить челом, для лучшего их промысла над бусурманами, потому что казаки не только в поле побеждали их, но водою прямо в землю неприятельскую приходили и там знатные победы одерживали.

На лист Ивана Серко царь отвечал грамотой, в которой упрекал кошевого в том, что он презрел царскую милость и не исполнил своего обещания, дал вору и самозванцу печать и знамя, прежде приезда в Сечь царских послов не известил о нем в Москву, посылал священника и знатных казаков расспрашивать вора о его личности, без царского указа сносился с Дорошенко, напоминал Серко о годе, дне смерти и месте погребения царевича Симеона Алексеевича и в заключение требовал, чтобы кошевой, сковав самозванца и его вождя Ивана Миюску, прислал бы их, за крепким караулом, в Москву, в залог чего царь оставлял в Москве посланцев кошевого и приказал удержать чайки, пушки, сукна и деньги в городе Севске до присылки самозванца[740].

Получив царскую грамоту, Серко немедленно известил боярина Григория Григорьевича Ромодановского о том, что человека, называющего себя сыном царя и великого князя, он отправляет, скованного железами, вместе с его шестью товарищами, в Москву, а вместе с тем шлет его царскому пресветлому величеству нижайший лист. В этом листе написано было следующее: «Человека, который именуется вашего величества сыном, мы за крепким караулом держали, честь не ему самому, а вашему царскому пресветлому величеству свету, нашему дыханию отдавали, потому что вашим прирождением именуется; теперь, как верный слуга, отсылаю его к вашему величеству, желая свое обещание исполнить и верно до последних дней живота служить; с Дорошенком ссылался я, желая привести его на службу к вашему царскому величеству; смилуйся, великий государь, пожалуй нас всякими запасами довольными, как на Дону. Мы просили у гетмана Ивана Самойловича перевоза, Переволочной, но он не дал; просили же мы не для собирания пожитков, как иные выпрашивают, а на защиту веры христианской. Все поборы, которые с христиан на Украине берут, вашему величеству не доносят, а нам и одного перевоза не дают».

Привезенный из Запорожья в Москву самозванец дал три показания и в первом из них объявил, что всех больше его принуждал принять «страшное» имя царевича кошевой атаман Иван Серко, который хотел, собравшись, идти на Московское государство и побить бояр. В остальных двух показаниях о Серко он ни слова не сказал, а заявил, что воровству тому научил его Иван Миюсский, родом хохлач. О себе же самозванец сказал, что он подданный князя Дмитрия Вишневецкого, сын варшавского мещанина, перешедшего в Варшаву из Лохвицы[741]; отца его звали Иваном Андреевым Воробьевым, а его самого – Семеном Ивановым. Концом всей истории Лжесимеона-царевича была казнь его в Москве, 17 сентября 1674 года, на Красной площади в присутствии бояр и народа.