История зарубежной литературы XIX века. Романтизм: учебное пособие

THREE years she grew in sun and shower;
Then Nature said, 'A lovelier flower
On earth was never sown;
This child I to myself will take;
She shall be mine, and I will make
A lady of my own.

'Myself will to my darling be

Both law and impulse; and with me
The girl, in rock and plain,
In earth and heaven, in glade and bower,
Shall feel an overseeing power
To kindle or restrain.

'She shall be sportive as the fawn

That wild with glee across the lawn
Or up the mountain springs;
And hers shall be the breathing balm,
And hers the silence and the calm
Of mute insensate things.

'The floating clouds their state shall lend

To her; for her the willow bend;
Nor shall she fail to see
Even in the motions of the storm
Grace that shall mould the maiden's form
By silent sympathy.

'The stars of midnight shall be dear

To her; and she shall lean her ear
In many a secret place
Where rivulets dance their wayward round,
And beauty born of murmuring sound
Shall pass into her face.

'And vital feelings of delight

Shall rear her form to stately height,
Her virgin bosom swell;
Such thoughts to Lucy I will give
While she and I together live
Here in this happy dell.'

Thus Nature spake – The work was done —

How soon my Lucy's race was run!
She died, and left to me
This heath, this calm and quiet scene;
The memory of what has been,
And never more will be.

V

A SLUMBER did my spirit seal;
I had no human fears:
She seem'd a thing that could not feel
The touch of earthly years.

No motion has she now, no force;

She neither hears nor sees;
Roll'd round in earth's diurnal course,
With rocks, and stones, and trees.

ЛЮСИ

I

Какие тайны знает страсть!
Но только тем из вас,
Кто сам любви изведал власть,
Доверю свой рассказ.

Когда, как роза вешних дней,

Любовь моя цвела,
Я на свиданье мчался к ней,
Со мной луна плыла;

Луну я взглядом провожал

По светлым небесам.
А конь мой весело бежал —
Он знал дорогу сам.

Вот наконец фруктовый сад,

Взбегающий на склон.
Знакомый крыши гладкий скат
Луною озарен.

Охвачен сладкой властью сна,

Не слышал я копыт
И только видел, что луна
На хижине стоит,

Копыто за копытом, конь

По склону вверх ступал.
Но вдруг луны погас огонь,
За крышею пропал.

Тоска мне сердце облегла,

Чуть только свет погас.
«Что, если Люси умерла?» —
Сказал я в первый раз.

II

Среди нехоженых дорог,
Где ключ студеный бил,
Ее узнать никто не мог
И мало кто любил.

Фиалка пряталась в лесах,

Под камнем чуть видна.
Звезда мерцала в небесах
Одна, всегда одна.

Не опечалит никого,

Что Люси больше нет,
Но Люси нет – и оттого
Так изменился свет.

III