История зарубежной литературы XVII―XVIII вв.

До нас дошли протоколы политических дебатов, которые состоялись в армии Кромвеля 28 октября 1647 г. в предместье Лондона Пэтни на заседании общеармейского совета. «Народное соглашение», «естественный закон», «свобода собственности» — вот слова, которые больше всего звучали в речах ораторов.

«Вы хотите держаться одного естественного права, — говорил один из них, — но на основании его вы не имеете большего права на этот кусок земли или какой-нибудь другой, чем я; я в такой же мере, как и вы, волен захватить все необходимое для моего пропитания или для моего личного довольства… Я прихожу в ужас от тех последствий, какие может иметь подобное предложение…» (Айртон, полковник, зять Кромвеля).

Итак, по Гоббсу, в обществе одни люди должны отказаться от права делать все, что им угодно и против кого угодно, и предоставить его другим людям. Гоббс, конечно, взывает к человеку: «Не делай другому того, чего бы не желал бы, чтобы было сделано по отношению к тебе». Но этот евангельский призыв нисколько не скрашивает его мрачную философию, ибо такой призыв должен остаться неуслышанным, поскольку человек, по его же, Гоббса, учению, «более хищный и жестокий зверь, чем волки, медведи и змеи».

Из всех этих представлений о человеке исходило учение Гоббса о государстве. Оно очень близко к теории Макиавелли об абсолютной власти монарха. Такой абсолютной, по сути, бесконтрольной властью наделял свою модель государства и Гоббс: «Граждане по собственному решению подчиняют себя господству одного человека или собранию людей, наделяемых верховной властью». Она, эта верховная власть, не несет ответственности перед гражданами за свои действия, она «безнаказанно может делать все, что ей угодно». Она осуществляет контроль за умами. Ей все позволено, ибо она предохраняет общество от «войны всех против всех», она — гарант мира и спокойствия в обществе. Как бы ни была дурна и тиранична верховная власть, она «не столь пагубна, как отсутствие ее…» И только тогда необходимо и законно выступление народа против власти, когда она перестает быть абсолютной, неограниченной, когда она становится «недостаточной». Тогда она перестает выполнять свои обязанности защиты мира в обществе людей, и подданные освобождаются от необходимости подчиняться ей.

Философ отрицает абсолютность понятий добра и зла («Добро и зло зависит от совокупности условий, создавшихся в данный момент», «всякий человек называет добром то, что ему нравится или доставляет удовольствие, и злом то, что ему не нравится»). Следовательно, источники общественной нравственности следует искать в личных интересах людей или их отдельных социальных групп.

Теория Гоббса о неограниченной государственной власти была по душе и Кромвелю, ставшему в конце концов неограниченным диктатором, и Стюартам. Кромвель принял философа с почетом в Лондоне, когда он вернулся в Англию в 1652 г., а Карл II, возвращаясь в 1660 г. из эмиграции, при торжественном въезде в столицу, увидев в толпе встречавших Гоббса, снял перед ним шляпу.

Теория Гоббса о неограниченной государственности была вызвана смутой, анархией, которая обычно сопутствует революции и которая имела место в Англии в XVII столетии. Разгул страстей, жестокости, которые позволяли себе обе враждующие партии, убеждали Гоббса в правильности его представлений о человеке, и то смятенное состояние «войны всех против всех» в Англии, над которой «нависали кровавые тучи междоусобной распри», по образному выражению одного парламентского декрета, убеждали его противопоставить своеволию народа суверенность государственной власти.

Однако идея бесконтрольности государства противоречила главным политическим принципам буржуазии — свободе предпринимательства и неприкосновенности собственности. Бесконтрольная власть государства не обеспечивала гарантии ни того, ни другого. Уже в ходе самой английской буржуазной революции возникла идея разделения властей, которую сто лет спустя во Франции провозгласил Монтескье («Дух законов»).

Вождь партии левеллеров (плебейской части населения) Джон Лильберн заявлял в феврале 1649 г.: «Неразумно, несправедливо и губительно для народа, чтобы законодатели были одновременно и исполнителями законов». Английское буржуазное общество утвердилось на принципе разделения властей.

Мильтон (1605―1673)

Английская революция нашла своего поэтического истолкователя, своего поэта-трибуна в лице Джона Мильтона. Он воспел ее, прославил. Он ввел ее в храм искусства, возвел в идеал эстетически прекрасных форм. Он отбросил все неприглядные черты ее реального облика и оставил для веков только то, что было в ней действительно прекрасно — восстание, бунт возмущенного человеческого достоинства против всех тиранов и всяческой тирании и идею свободы, возвышенную и притягательную во всей ее туманной неопределенности.