История зарубежной литературы XVII―XVIII вв.

Имя Мильтона стало известно далеко за пределами Англии после того, как появились в печати его знаменитые «Защиты английского народа».[101] Казнь Карла I потрясла страны континента. Монархи Европы содрогнулись, узнав о ней. Английский народ актом суда над королем поверг в прах стародавние теории о неприкосновенности монарших персон, точнее, об их юридической неподсудности, ибо неприкосновенность их постоянно нарушалась и убийство королей не раз практиковалось в истории королевских домов. Англичане об этом знали из опубликованной еще в 1559 г. книги «Зерцало для правителей», в которой были собраны назидательные истории о насильственной смерти монархов. (Бен Джонсон в одной из своих комедий упоминает о ней мимоходом, как о книге, известной всем, не требующей, так сказать, пояснений.)

Даже в XVIII столетии пример Англии пугал европейских венценосных особ. Одно упоминание о ней в книге А. Н. Радищева переполошило Екатерину II.

В памфлете «Должность королей и судей» Мильтон подводил юридические основы под акт суда и казни короля. Он писал: «Поскольку король или судья получает свою власть от народа и, прежде всего, как по происхождению, так и по естественному характеру своей власти для блага народного, а не своего собственного, народ имеет право так часто, как найдет нужным, избирать или отвергать, оставлять или низлагать его, хотя бы он и не был тираном, — просто в силу свободы и права свободнорожденных людей быть управляемыми так, как представляется им наилучшим».

На памфлет Мильтона обратил внимание парламент, и он был приглашен на должность секретаря государственного совета «по иностранным языкам». Мильтон таким образом непосредственно включился в политическую деятельность. Роялисты опубликовали сочинение под заголовком «Королевский образ» («Eikon Basilike»). Автором его был священник Годен («Подлинное изображение его священного величества в одиночестве и страданиях»). Легенда о короле-мученике, о его необыкновенных душевных качествах начала складываться уже в XVII столетии историком-роялистом Кларендоном[102] и дошла до наших дней. Мильтон ответил памфлетом «Иконоборец» («Eikonoklastes»), в яркой форме, пункт за пунктом опровергнув Годена.

Таким представал миру Джон Мильтон к концу протектората Кромвеля, «еще неизвестный поэт, но политический писатель, уже славный в Европе своим горьким и заносчивым красноречием», как писал Пушкин. Мильтон посвятил один из нескольких своих сонетов, которые написал в годы революции, Оливеру Кромвелю. Пушкин назвал этот сонет «пророческим». Мильтон предостерегал в нем протектора от гибельных последствий диктатуры личности.

Мильтон в годы Реставрации. В 1660 г. в Англии началась Реставрация. Вернулись Стюарты. К власти снова пришли аристократы. Озлобленные, они жаждали мести, алкали крови. Бесчинствовали. Кощунствовали. О Мильтоне забыли. Жалкий, слепой старик (он ослеп на посту секретаря Кромвеля), казалось, был наказан самой судьбой и не нуждался уже в суде людском. Он жил в маленьком домике на окраине Лондона, всеми оставленный. Бедствовал. Голодал. И творил. За тринадцать лет создал самые значительные свои произведения — поэмы «Потерянный рай» и «Возвращенный рай», трагедию «Самсон-борец». Мир признал его не только талантливым политическим писателем, но и великим поэтом.

В VII песне «Потерянного рая» он писал о себе, что рожден в «горестном веке», что окружен «ненавистниками и опасностями», что живет «во тьме грустного уединения», но не одинок, — с ним Урания, муза неба, она оживляет его творческий дух. «О, прекрасная Урания, ты — небесный сон!» В IX песне он снова говорит о своей покровительнице, которая каждую ночь нисходит к нему и восхищает его музыкой пленительных звуков, В жизни его осталось только поэтическое творчество, и он предается ему со всей силой своего темперамента борца и революционера.

Трудно угадать конечные политические выводы поэта. Не разочаровался ли он в революции? Тиранические наклонности лорда-протектора, которые все более и более проявлялись в последние годы владычества Кромвеля, убеждали его в отходе последнего от идей свободы. А теперь вот и поражение революции, возвращение к власти ненавистных Стюартов, развращенных аристократов, их бесчинства, разгул нового Содома.

Не пришел ли Мильтон к мысли, что не нужно было браться за оружие? Не потому ли его привлекла тема «потерянного рая» — бесплодное и губительное восстание ангелов? Он не дожил до второго изгнания Стюартов, до окончательной победы революции. В своем вынужденном отшельничестве он предавался грустным размышлениям о трагических событиях недавней истории, в которых он принял такое активное участие, и, может быть, вместе с героями своей поэмы вопрошал: «Почто умножаются силы врагов?» — или устами своего Сатаны обращался к своим поверженным соратникам: «Проснитесь, воспряньте или пребывайте навеки погибшими» (песня I).