История зарубежной литературы XVII―XVIII вв.

Французские романтики, ниспровергавшие авторитет Корнеля и Расина в XIX в., как известно противопоставляли им авторитет Шекспира. Ранее их Шекспира пропагандировал Лессинг, а вслед за ним Гёте и Шиллер в Германии. Однако первым человеком, открывшим Шекспира для континентальной Европы, был Вольтер.

Вольтер, познакомившись с театром Шекспира еще в Англии, стал большим почитателем его таланта и неутомимым пропагандистом его во Франции. Он переводил отдельные сцены из пьес Шекспира, подражал ему, заимствуя сюжеты или используя драматургические конфликты шекспировских пьес (сюжет «Гамлета» использован в вольтеровской трагедии «Семирамида», сюжет «Юлия Цезаря» в трагедии «Смерть Цезаря». Драматургический конфликт «Отелло» положен в основу трагедии «Заира» и т. д.).

К 70-м г. XVIII столетия во Франции были напечатаны пьесы Шекспира в переводах Летурнера. Увлечение английским драматургом стало повсеместным. В Германии драма «Гец фон Берлихинген» Гёте (1775) была построена по принципам театра Шекспира. Она породила сотни подражательных пьес романтического характера, так называемых «рыцарских драм» из эпохи средневековья.

Вольтер был воспитан на традициях классического театра, с детства привык к изысканной вежливости и галантности, крайности которой были осмеяны Мольером еще в XVII столетии. Просторечие Шекспира отталкивало многих так называемых «благовоспитанных» аристократов XVIII столетия. Сила предрассудка была настолько велика, что в XIX в. артистка театра «Комеди Франсез» Марс отказалась исполнять роль Дездемоны в трагедии Шекспира «Отелло» только потому, что надо было произносить казавшееся тогда грубым просторечное слово «платок».

Именно этой привычкой, «тиранической силой быта», как выражался Вольтер, можно объяснить его выпады против «грубостей» пьес Шекспира. «Шекспир был великим гением, но он жил в грубом веке; в пьесах его обнаруживается грубость этого века», — писал Вольтер в «Философском словаре».

Вольтер опасался за французский театр. Он боялся, что, отвергнув статичность классицистической драматургии, молодые авторы, не поняв правильно Шекспира, наполнят свои пьесы «хаотическим собранием чудовищных приключений». Поэтому, видя все большее и большее распространение шекспировской драматургии во Франции и растущее влияние ее на молодых авторов, он обратился к Академии с письмом, предупреждая об этой опасности. Вольтер волнуется и негодует, с обычной для него страстностью он пытается восстановить попираемые авторитеты Корнеля и Расина. Он преувеличивает опасность, видит уже Францию «в состоянии варварства», «падшую в бездну нечистот», «в национальное безумие». И во всем этом виноваты Шекспир, Пьер Летурнер, его переводчик, и он, «старый безумец» Вольтер, который приохотил французов к чтению Шекспира. «Мой дорогой философ, — обращается Вольтер к д’Аламберу, — нужно показать нации отвращение и ужас трясины, в которую она попала, сохранить нашу честь, если еще она у нас есть».

Несмотря на эту несколько комичную сторону войны против Шекспира, он горячо протестовал, когда пытались его представить противником английского драматурга. В 1766 г. он писал Горасу Уолполу: «Вы почти внушили вашей нации, что я презираю Шекспира. Я же явился первым, кто познакомил французов с Шекспиром и перевел из него ряд отрывков вот уже сорок лет тому назад».

В своей драматургии Вольтер стремился осуществить своеобразное сочетание положительных сторон шекспировской и классицистической драматургии. В частности, он в известной степени допускал смешение трагического и комического, которое так характерно для Шекспира.

Разбирая свою комедию «Блудный сын», Вольтер писал: «Мы видим в ней смешение серьезного и шутки, комического и трагического, так же пестра и человеческая жизнь; нередко одно и то же происшествие влечет за собой все эти контрасты». Это новшество для французского театра XVIII века Вольтер вводит еще робко и то лишь в комедиях. Шутки могильщиков в трагедии «Гамлет» Шекспира он решительно осуждал.

Мастерство Вольтера значительно пострадало от постоянных уступок устарелым взглядам и вкусам своих современников. Справедливо негодовал по этому поводу Жан-Жак Руссо: «Знаменитый Аруэ, скажи нам, сколькими мужественными и великими красотами ты пожертвовал ради нашей лживой изысканности? И скольких великих созданий стоило тебе стремление угодить мелочному духу времени?»

Поэтическое наследие Вольтера разнообразно по жанрам, он писал эпические, философские и героико-комические поэмы, политические и философские оды, сатиры, эпиграммы, стихотворные новеллы и лирические стихи и везде оставался борцом и просветителем. Герцен отзывался о его поэзии: «…ни одной строки нет, которая бы не была пропитана его мыслью, все равно: панегирик ли это датскому королю или комплимент m-me du Шатле, — везде одно и то же».

В интимной лирике, где звучат чувство любви, раздумье, печаль или сомнение, Вольтер всюду мыслитель, просветитель, славящий разум. Стансы стареющего Вольтера «Ты мне велишь пылать душою…» были переведены Пушкиным.