История зарубежной литературы XVII―XVIII вв.

Вольтер в идейной жизни России. В России еще при жизни своей Вольтер вызвал живой интерес. Он привлек к себе внимание русских писателей, поэтов, ученых. Знаменитый сатирик Антиох Кантемир был первым русским, завязавшим непосредственные связи с французским просветителем. Они обменялись любезными письмами. Дело касалось родословной князей Кантемиров, о которой мимоходом сообщал Вольтер в своей книге «История Карла XII» (первое издание 1731 г.). Позднее Кантемир, живя в Париже (он был тогда русским послом во Франции), перевел стихотворение Вольтера «Две любви» на русский язык и послал перевод в Россию, адресуя его М. Л. Воронцову.

Знал Вольтера и М. В. Ломоносов. Один из его отзывов о французском писателе суров и неодобрителен. Вольтер в ту пору жил в Берлине, находясь на службе у Фридриха II. Всем известно было пренебрежительное отношение прусского короля к России. Ломоносову, который к тому же сам лично пострадал от прусского деспотизма, это было известно больше, чем кому бы то ни было. Прочитав подобострастное стихотворение Вольтера «К прусскому королю» (1751), Ломоносов послал его И. И. Шувалову с резко отрицательным отзывом.

«Приличнее примера найти во всех вольтеровых сочинениях невозможно, где бы виднее было его полоумное остроумие, бессовестная честность и ругательная хвала, как в сем панегирическом пасквиле». Однако потом, когда Вольтер изменил свое отношение к Фридриху, Ломоносов перевел стихотворение французского поэта, посвященное тому же Фридриху, начинающееся словами: «Монарх и Философ, полночный Соломон». Стихотворение это появилось в 1756 г. В нем прусский король уже резко осуждался Вольтером как организатор смут и захватнических войн. Вольтер, опасаясь неприятностей, отказался от авторства. М. Л. Воронцов в письме к Ф. Д. Бехтееву сообщал в декабре 1756 г.: «При сем же для любопытства вашего посылаю полученные здесь вирши, якобы от господина Вольтера сделанные и чрез господина Ломоносова на русские переложены: а правда ли, что оные от Вольтера сочинены, о том вы лучше сведать можете». Стихи действительно принадлежали Вольтеру и впоследствии вошли в полное собрание его сочинений. Ломоносов давно уже неодобрительно глядел на деятельность Фридриха II, возомнившего себя великим полководцем. В одной из своих од он осуждал захватническую политику прусского короля. Теперь он с увлечением принялся за перевод стихотворения Вольтера.

Несчастливый монарх! Ты лишне в свете жил,
В минуту стал лишен премудрости и славы.
Необузданного гиганта зрю в тебе,
Что хочет отворить путь пламенем себе,
Что грабит городы и пустошит державы,

писал Ломоносов. Характерно, что Ломоносов оставил без перевода строки, в которых Вольтер воздавал хвалу первоначальной деятельности Фридриха («Ты больше не тот герой, тот венчанный мудрец, который был окружен изящными искусствами и которому всюду сопутствовала победа»). Покровитель и друг Ломоносова, просвещенный русский аристократ И. И. Шувалов был с Вольтером в оживленной переписке по поводу предпринятой французским философом «Истории России при Петре Великом».[188]

По настоянию Шувалова Елизавета поручила написание истории Петра Вольтеру. Этому выбору способствовал Ломоносов, писавший Шувалову, что «к сему делу, по правде, господина Вольтера никто не может быть способнее». Шувалов снабжал французского историка обширной документацией, побывал у него в Фернее и был принят весьма радушно. Вольтер посвятил И. И. Шувалову свою трагедию «Олимпия». В книгах, принадлежащих Вольтеру, ныне хранящихся в Ленинградской библиотеке имени Салтыкова-Щедрина, имеются пять томов, содержащих сто двадцать документов, касающихся эпохи Петра I, присланных в свое время Шуваловым Вольтеру; книгу Вольтера о Петре I рецензировали и корректировали академики Ломоносов, Миллер и Тауберт, сообщая автору свои замечания. В 1746 г. в связи с избранием его почетным членом Российской академии наук Вольтер писал: «Я в особенности проникнут уважением к русской академии, которая родилась вместе с империей Петра Великого и была создана в Санкт-Петербурге, на месте, до того едва известном в Европе, где не было и признака города или деревни».