История зарубежной литературы XVII―XVIII вв.

В наши дни, когда люди уже побывали на Луне, сама тема космического путешествия в произведении, написанном более двухсот лет назад, кажется чуть ли не научным предвидением. Но у повести другая задача. Создавая «Микромегас», Вольтер меньше всего думал о научной фантастике. Жители Сириуса и Сатурна понадобились ему лишь для «освежения» читательского восприятия, — прием, которым он пользовался в каждой своей философской повести. Прием этот, введенный в литературный обиход Монтескьё, состоит в том, что обычные вещи ставятся на обозрение «чужих», «новичков». У этих «новичков» нет пелены предвзятости, созданной привычкой, они острее замечают нелепости, с которыми остальные люди свыклись, смирились и приняли за норму. В повести «Микромегас» мы смотрим на наш мир глазами пришельцев из космоса. Повесть философская по преимуществу. Здесь имена Лейбница, Мальбранша, Паскаля, с которыми не соглашался Вольтер, имена Локка и Ньютона, которых он обожал. Здесь рассуждения о гносеологических проблемах, о системе восприятий, об ощущениях, здесь поставлены этические проблемы. Но главная мысль сводится к тому, что люди не умеют быть счастливыми, что они ухитрились свой крохотный мир сделать полным зла, страданий и несправедливости. Читатель узнает, что планета бесконечно мала в масштабах мироздания, что человек бесконечно мал в масштабах этой бесконечно малой планеты. Ироническое смещение масштабов помогает Вольтеру показать мнимость земного величия «сильных мира» и нелепость их притязаний. Земля — это лишь комочек грязи, маленький муравейник; Средиземное море — болотце, а Великий Океан — жалкий прудок. И споры из-за лишнего отрезка этого «комочка грязи» вздорны, смешны; а между тем люди, по воле своих правителей, истребляют друг друга в абсурдных и губительных войнах.

«Мне даже захотелось… тремя ударами каблука раздавить этот муравейник, населенный жалкими убийцами», — говорит разгневанный житель Сириуса. «Не спешите. Они сами… трудятся над собственным уничтожением», — отвечает житель Сатурна.

В 1758 г. Вольтер написал лучшую свою повесть «Кандид, или Оптимизм» («Что такое оптимизм?» — «Увы, — сказал Кандид, — это страсть утверждать, что все хорошо, когда в действительности все плохо»).

Уместно вспомнить некоторые детали духовной жизни XVII―XVIII веков. Знаменитый астроном Кеплер в 1619 г. в сочинении «Гармония миров» установил законы движения планет — все в мире предстало упорядоченным и целесообразным. Позднее Лейбниц развил учение о мировой гармонии. Добро и зло оказались в его понимании равно необходимыми и как бы уравновешивали друг друга. С этим согласились многие умы, в том числе и Вольтер.

Но вот в 1755 г. землетрясение разрушило город Лиссабон. Погибло несколько десятков тысяч человек. Вопрос о мировом зле снова стал предметом философских размышлений. От стихийных бедствий в природе мысль переходила к бедствиям социальным. В поэме «О гибели Лиссабона» (1756) Вольтер заявил, что отказывается от признания «мировой гармонии» и от лейбницианского оптимизма. Развенчанию этой теории и посвящена повесть «Кандид». Безносый Панглос, гонимый, избиваемый, терзаемый, едва не повешенный, едва не сожженный, чудом спасшийся и снова бросаемый в море бед, вечный образец слепой благодушной глупости, проповедует… оптимизм («Все к лучшему в этом лучшем из миров!»).

Простодушный и наивный Кандид не решается подвергнуть сомнению проповедь своего учителя. Он готов верить Панглосу, но… «мой дорогой Панглос, — сказал ему Кандид, — когда вас вешали, резали, нещадно били, когда вы гребли на галерах, неужели вы продолжали считать, что все в мире к лучшему?

— Я всегда был верен своему прежнему убеждению, — отвечал Панглос, — В конце концов, я ведь философ».

Мир фактов ниспроверг и разбил вдребезги теорию Панглоса, причем больше всех пострадал он сам. Однако что же теперь делать? Впасть в отчаяние? Проклясть вселенную и наполнить мир жалобами и стенаниями? Нет и нет! Мрачный ипохондрик Мартен, проповедующий в повести пессимизм, никак не по душе ни Кандиду, ни автору. Каков же вывод? Вольтер не дает конкретных рекомендаций, он лишь заражает читателя идеей несовершенства мира. Что же касается дальнейших перспектив, то ведь «человек родился не для покоя», «надо возделывать свой сад», ибо «работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду».