История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2

Имелось три старших офицера легковооруженных войск, которые представляли собой армию на галерах, и три других – тяжеловооруженных войск, – армию на кораблях. Легкие войска шли перед тяжелыми. Каждая галера должна была иметь своего командира, называемого sopracomito , их было десять, и каждое военное судно должно было иметь своего командира; эти десятеро включали и трех морских командующих. Все командующие были венецианские нобили. Десять других венецианских нобилей в возрасте двадцати лет были офицерами на кораблях, и находились там, изучая морское дело. Помимо всех этих офицеров, имелось восемь-десять других венецианских нобилей, используемых на острове в полиции и для исполнения правосудия: их называли старшими офицерами на суше. Те, кто был женат, и чьи жены были красивы, имели удовольствие видеть свои дома посещаемыми галантной публикой, которая добивалась их милостей, но не случалось сильных страстей, потому что на Корфу было также много куртизанок, были весьма распространены азартные игры, и амурные связи не имели широкого распространения.

Среди дам, выделяющихся красотой и галантным обхождением, была м-м Ф. Ее муж, командир галеры, прибыл на Корфу вместе с ней в прошлом году. Она удивила всех морских командующих: чувствуя себя вольной выбирать, она отдала предпочтение г-ну Д. Р., исключив всех остальных, претендовавших на то, чтобы быть ее « чичисбеями» . Мадам Ф. вышла за г-на Ф. замуж в тот же день, когда он прибыл из Венеции на своей галере, а она вышла из монастыря, в который была помещена в возрасте семи лет. Теперь ей было семнадцать. Когда я ее увидел за столом напротив себя, в первый день моего появления в доме г-на Д. Р., она меня поразила. Я увидел что-то сверхъестественное и настолько выше всех женщин, которых я до сих пор знал, что не опасался влюбиться. Я счел ее совсем иной, чем я, и столь значительней меня, что видел лишь невозможность ее достигнуть. Прежде всего, я предположил, что между нею и г-ном Д. Р. существует только холодная дружеская привычка, и что г-н Ф. прав, не испытывая к нему ревности. Г-н Ф., впрочем, был глуп до последней степени. Таково было впечатление, которое произвела на меня эта красота в первый день, когда она предстала перед моими глазами; но это впечатление не замедлило в корне измениться совершенно новым для меня путем.

Моя должность адъютанта предоставляла мне честь есть вместе с ней; но это было и все. Адъютант, мой товарищ, прапорщик, как и я, и дурак первого класса, имел то же счастье; однако мы с ним не считались сотрапезниками. К нам не только никогда не обращались со словом, но на нас не смотрели. Я не мог с этим ничего поделать. Я отлично понимал, что это происходит не из-за осознанной неприязни; однако я считал свое положение весьма тяжелым. Мне казалось, что Санцонио – таково было имя моего коллеги – не может нравиться, потому что он был тупица, но я не мог терпеть, чтобы меня воспринимали так же. М-м Ф., которая на протяжении восьми – десяти часов не удостаивала меня и взглядом, начинала мне не нравиться. Я чувствовал себя уязвленным, раздосадованным и обеспокоенным, тем более, что не мог догадаться, почему она намеренно избегает моего взгляда. Это не могло не быть мне неприятно. Я убеждался, что для нее я ничто. Это было слишком. Я знал, что кое-что собой представляю, и я претендовал на то, чтобы она это тоже понимала. Представился, наконец, случай, чтобы она должна была мне что-то сказать и, соответственно, взглянуть мне в лицо.