История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 3

– Это образ святой, – сказал я, – ее покровительницы, без помощи которой она никогда не сможет стать моей женой. Она должна хранить его день и ночь на своем пальце и каждый день читать перед ним «Pater noster» и «Ave Maria». Я сказал, что так же делаю со моим Св. Яковом, посвящая ему каждый день «Credo».

Счастливая, что может внушить дочери этот новый обряд, она приняла кольцо, обещав его передать ей. Я отдал ей кольцо, присовокупив к нему пару цехинов, которые могут пригодиться ее дочери для ее маленьких надобностей. Она согласилась их передать, заверив меня однако, что та ни в чем не нуждается.

В письме, которое К. К. мне написала в среду, я увидел ярчайшее выражение любви. Она мне говорила, что как только она остается одна, самым быстрым ее движением становится откидывать кончиком иглы святую. Затем она осыпает сотней поцелуев мой портрет, и не прерывает это занятие, когда обстоятельства ее вынуждают захлопнуть крышку. Монашенки осведомлены о доверии, которое она питает к своей блаженной покровительнице, черты которой, как говорит весь монастырь, случайно напоминают ее собственные. Она мне сказала, что по этой причине монашка, которая учила ее французскому, предложила ей пятьдесят цехинов за ее кольцо, и не только из любви к святой, над которой она посмеивалась, читая ее житие, но потому, что она ее напоминает. Два цехина, которые я ей отправил, оказались очень полезны, потому что были переданы ей публично ее матерью и она могла делать с ними все, что хочет, без дачи объяснений на праздные вопросы, откуда она взяла деньги. Ей нравилось делать маленькие подарки пансионеркам. Она сказала мне, что ее мать похвалила мое христианское благочестие, и закончила свое очень длинное письмо просьбой не говорить ей больше о ее брате.

Следующие три или четыре недели в ее письмах только и говорилось о ее святой Екатерине, которая заставила ее дрожать от страха, когда попала в руки монахини, и та потирала ее изображение. «Что бы я сделала, – говорила она, – если бы в этот момент сработала пружина и монашка увидела лицо, которое явно не имело касательства к святой? Скажи, что бы я должна была делать?»

Спустя месяц после заключения в тюрьму П. К., торговец, который продал ему перстень за двести цехинов, передал мне расписку, согласившись потерять двадцатку. Я отправил его в тюрьму к этому несчастному, который постоянно писал мне просьбы о милостыне.

Кроче объявился в Венеции. Он содержал хороший дом, играл в фараон и ему проигрывали. Предвидя, чем это рано или поздно кончится, я не хотел к нему заходить, но его жена, родив мальчика, попросила быть его восприемником при крещении, я пошел туда и остался ужинать. С этого дня я больше не ступал к нему ни ногой.