История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 4

Афера с фальшивой монахиней завершилась забавным образом. М. М. знает, что у меня есть любовница. Бесчестному Капсучефало за нее отомстили. Я проигрываюсь; побуждаемый М. М., я распродаю постепенно все ее бриллианты, чтобы испытывать фортуну, которая упрямо остается мне противной. Я уступаю Тонину Мюррею, который обеспечивает ее судьбу. Барберина, ее сестра, ее заменяет.

Шесть месяцев назад, – рассказывает Мюррей, – я был у дверей монастыря со Шмитом, нашим консулом; я не помню, по какому случаю. Увидев, среди десяти-двенадцати монахинь, ту, о которой мы говорим, я сказал Шмиту, что я, ни на секунду не усомнившись, отдал бы пять сотен цехинов за то, чтобы провести два-три часа с ней. Граф Капсучефало меня услышал и ничего не сказал. Шмит сказал мне, что с ней можно увидеться лишь у решетки, как это делает посол Франции, который часто наносит ей визиты. Капсучефало на следующий день сказал мне, что если я говорил всерьез, он уверен, что может предоставить мне возможность провести ночь с монахиней в таком месте, которое мне понравится, при условии соблюдения тайны. Он сказал, что поговорил с ней, и когда он назвал ей мое имя, она ответила, что видела меня вместе со Шмитом, и что она охотно поужинает со мной, с учетом пяти сотен цехинов. Он сказал, что он единственный, кому она доверяет, и что он отведет ее в Венецию, в казен посла Франции, когда она скажет. Он сказал мне, наконец, что я могу не опасаться обмана, потому что именно ей я отдам сумму, принесенную с собой; и в конце он достал из кармана этот портрет, который вы уже видели. Я купил его у него через два дня, после того, как подумал, что переспал с ней. Это случилось через две недели после нашего соглашения. Хотя и в маске, она пришла в одежде монахини; однако я усомнился в том, что это она и предположил обман, увидав ее длинные волосы, потому что знал, что монахини должны их состригать. Она сказала, что те, кто желает их сохранить под капюшоном, суть начальницы, и я ей поверил.

Мошенница говорила правду, но мне не было нужды объяснять это Резиденту в тот момент. Я был заинтересован, внимательно изучая черты ее лица с ее портретом в руке, на котором она была изображена с обнаженной грудью. Я сказал, что в том, что касается груди, художники выдумали, и распутница улучила этот момент, чтобы показать мне, что копия была верна. Я развернул ее спиной. Факт тот, что в эту ночь я посмеялся над аксиомой Quas sunt sequalia uni tertio sunt sequalia inter se[31] потому что портрет был похож на М. М. и похож также на эту потаскуху, а между тем она сама не походила на М. М. Мюррей согласился со мной, и мы провели час в философских рассуждениях. Поскольку она утверждала, что невиновна, мы поинтересовались узнать, каким образом мошенник заставил ее согласиться на маскарад, и вот ее рассказ, который мы склонны были принять за правду: