Читаем История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 7 полностью

– Хочешь ли ты, чтобы я отвел тебя завтра в комедию?

– О нет! Прошу вас. Я послушаюсь вас, но мне это будет неприятно. Ни комедии, ни променада. Какие пойдут разговоры! Ничего в Марселе, но потом все, что угодно, и от всего сердца.

– Будет, как ты хочешь; но ты займешь эту комнату. Никаких чердаков. Мы уедем через три дня.

– Так скоро?

– Да. Ты скажешь мне завтра утром все, что может понадобиться тебе в путешествии, и о чем я могу забыть.

– Другую накидку, утепленную, маленькие боты на пол-ноги, ночной чепец, гребни, мешочек с пудрой, кисточку, тюбик помады и молитвенник, чтобы ходить к мессе.

– Ты умеешь читать?

– Читать и писать.

– Приказывая мне все это, ты даешь мне истинные знаки любви, нельзя любить без доверия. Не бойся, что я смогу что-то забыть; но ты подумай о маленьких ботах; есть сапожник в десяти шагах отсюда; ты зайдешь сразу снять там мерку.

Помимо всех этих разговоров, я провел с Розали замечательную ночь. Мы проспали семь часов, проведя перед тем и после того два часа, лаская друг друга. Мы поднялись в полдень, близкими друзьями. Розали обращалась ко мне на ты, она не говорила больше о необходимости узнать друг друга, она освоилась со счастьем и с презрением смеялась над своей прошлой нищетой. Она стремилась ко мне без всяких просьб и в пылу своих чувств называла меня своим дитятей, своим счастьем и пожирала меня поцелуями; она наполнила меня счастьем, и в моей жизни реальным стало лишь настоящее, я наслаждался им, откинув образы прошлого и чувствуя отвращение к теням всегда пугающего будущего, потому что ведь в нем ничего нет определенного, кроме смерти, ultima linea rerum.[12]

Моя вторая ночь с Розали была исполнена еще большего очарования, чем первая, потому что, почувствовав добрый аппетит и хорошо, хоть и умеренно, выпив, она в постели оказалась более в состоянии вкусить радостей Венеры и отдаться с меньшей сдержанностью страсти, которую ощутила.

Я подарил ей золотой челнок для плетения кружев и часы. Она сказала мне, что мечтала о них, но никогда не осмелилась бы меня попросить, но, видя, что такая сдержанность в высказывании просьб мне не нравится и показывает недостаток доверия, пообещала, поцеловав меня сотню раз, что в будущем никогда не будет скрывать ни малейшего из своих желаний. Мне нравилось воспитывать таким образом эту девочку, и я торжествовал, предвидя, что с этим воспитанием она станет совершенством.

На четвертый день я предупредил ее, чтобы была готова садиться в коляску, как только я приду за ней в ее комнату, чтобы подать ей руку. Я ни о чем не предупредил ни Ледюка, ни Коста; однако я предупредил Розали, что у меня есть двое слуг, с которыми я часто болтаю, смеясь над их глупостями, но что она должна быть с ними очень сдержанной и не допускать с их стороны ни малейшей фамильярности; она должна давать им свои приказания, не сомневаясь в быстрейшем их исполнении, но без высокомерия, и сообщать мне без всякой жалости, если они в чем-то ей откажут.

Я выехал из «Тринадцати кантонов» с четырьмя почтовыми лошадьми, посадив Ледюка и Коста на сиденье кучера. Местный слуга, которому я хорошо заплатил, увязал чемодан Розали позади коляски, велел остановиться у дверей дома, где она меня ожидала, поднялся за ней в ее комнату, и, поблагодарив доброго старика, который огорчился отъездом такой любезной девушки, я поместил ее в мою коляску, велев почтальонам взять курс на Тулон, который хотел осмотреть, прежде, чем отправиться в Италию. Мы прибыли туда в пять часов.

Моя дорогая Розали ужинала вместе со мной, держась с чувством собственного достоинства, направленным, в основном, против Ледюка, который претендовал на то, чтобы именно Коста стоял за ее стулом. Я сказал Розали, не глядя на него, что именно он будет иметь честь ее обслуживать, и чтобы она отчитывала его, когда ей вздумается; он подчинился, отмерив ей реверанс.

На другой день мы отправились осмотреть порт, и сам комендант, случившийся там, оказал нам честь, все нам показав; я великодушно позволил ему подать руку Розали, и он не заставил себя долго упрашивать, согласившись отобедать вместе с нами.

Эта девушка, хотя и не имела никакого светского опыта, говорила мало, но всегда к месту, и принимала с большим достоинством все знаки внимания, оказываемые ей любезным кавалером.

После обеда он повел нас показывать арсенал, и по чести я не смог уклониться от его приглашения поужинать. Не возникло вопроса по поводу представления Розали. Сам комендант представил мне свою жену, сына и дочь. Я с удовольствием увидел, что моя юная подруга держится с женщинами комильфо еще лучше, чем с мужчинами. Эти дамы оказывали ей все знаки внимания, которых только можно было пожелать, и которые она принимала очень достойно, со скромностью, покорностью и с тем ласковым видом, который вызывается и служит действительным признаком хорошего воспитания.

Хозяева хотели пригласить меня обедать на завтра, но я уклонился. Она бросилась мне от радости на шею, когда, по возвращении в гостиницу, я сказал ей, что полностью ею доволен.

Перейти на страницу:

Все книги серии История Жака Казановы

История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 1
История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 1

«Я начинаю, заявляя моему читателю, что во всем, что сделал я в жизни доброго или дурного, я сознаю достойный или недостойный характер поступка, и потому я должен полагать себя свободным. Учение стоиков и любой другой секты о неодолимости Судьбы есть химера воображения, которая ведет к атеизму. Я не только монотеист, но христианин, укрепленный философией, которая никогда еще ничего не портила.Я верю в существование Бога – нематериального творца и создателя всего сущего; и то, что вселяет в меня уверенность и в чем я никогда не сомневался, это что я всегда могу положиться на Его провидение, прибегая к нему с помощью молитвы во всех моих бедах и получая всегда исцеление. Отчаяние убивает, молитва заставляет отчаяние исчезнуть; и затем человек вверяет себя провидению и действует…»

Джакомо Казанова

Средневековая классическая проза
История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2
История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2

«Я прибыл в Анкону вечером 25 февраля 1744 года и остановился в лучшей гостинице города. Довольный своей комнатой, я сказал хозяину, что хочу заказать скоромное. Он ответил, что в пост христиане едят постное. Я ответил, что папа дал мне разрешение есть скоромное; он просил показать разрешение; я ответил, что разрешение было устное; он не хотел мне поверить; я назвал его дураком; он предложил остановиться где-нибудь в другом месте; это последнее неожиданное предложение хозяина меня озадачило. Я клянусь, я ругаюсь; и вот, появляется из комнаты важный персонаж и заявляет, что я неправ, желая есть скоромное, потому что в Анконе постная еда лучше, что я неправ, желая заставить хозяина верить мне на слово, что у меня есть разрешение, что я неправ, если получил такое разрешение в моем возрасте, что я неправ, не попросив письменного разрешения, что я неправ, наградив хозяина титулом дурака, поскольку тот волен не желать меня поселить у себя, и, наконец, я неправ, наделав столько шуму. Этот человек, который без спросу явился вмешиваться в мои дела и который вышел из своей комнаты единственно для того, чтобы заявить мне все эти мыслимые упреки, чуть не рассмешил меня…»

Джакомо Казанова

Средневековая классическая проза
История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 3
История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 3

«Мне 23 года.На следующую ночь я должен был провести великую операцию, потому что в противном случае пришлось бы дожидаться полнолуния следующего месяца. Я должен был заставить гномов вынести сокровище на поверхность земли, где я произнес бы им свои заклинания. Я знал, что операция сорвется, но мне будет легко дать этому объяснение: в ожидании события я должен был хорошо играть свою роль магика, которая мне безумно нравилась. Я заставил Жавотту трудиться весь день, чтобы сшить круг из тринадцати листов бумаги, на которых нарисовал черной краской устрашающие знаки и фигуры. Этот круг, который я называл максимус, был в диаметре три фута. Я сделал что-то вроде жезла из древесины оливы, которую мне достал Джордже Франсиа. Итак, имея все необходимое, я предупредил Жавотту, что в полночь, выйдя из круга, она должна приготовиться ко всему. Ей не терпелось оказать мне эти знаки повиновения, но я и не считал, что должен торопиться…»

Джакомо Казанова

Средневековая классическая проза
История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 4
История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 4

«Что касается причины предписания моему дорогому соучастнику покинуть пределы Республики, это не была игра, потому что Государственные инквизиторы располагали множеством средств, когда хотели полностью очистить государство от игроков. Причина его изгнания, однако, была другая, и чрезвычайная.Знатный венецианец из семьи Гритти по прозвищу Сгомбро (Макрель) влюбился в этого человека противоестественным образом и тот, то ли ради смеха, то ли по склонности, не был к нему жесток. Великий вред состоял в том, что эта монструозная любовь проявлялась публично. Скандал достиг такой степени, что мудрое правительство было вынуждено приказать молодому человеку отправиться жить куда-то в другое место…»

Джакомо Казанова , Джованни Джакомо Казанова

Биографии и Мемуары / Средневековая классическая проза / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары