История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 7

– Все это, – сказал я ей, – вполне стоит четырех сотен цехинов, и завтра я заплачу их с удовольствием, но с тем же условием, что и купил лошадь, и еще с одним: что вы меня одарите теми же радостями, которыми дарят влюбленного.

– Вы выражаетесь очень ясно. Я отвечу вам столь же ясно. Я честная девушка, и я не продаюсь.

– Знайте же, прекрасная Лиа, что все женщины, честные или нет, продаются. Когда у мужчины есть время, он покупает их, окружив заботами, когда же ему некогда, как мне, он использует подарки и золото.

– Такоймужчина неумелый, он лучше бы вызвал любовь своими неустанными заботами.

– Это было бы пределом счастья; но я тороплюсь, еще раз повторяю.

Вернулся ее отец, и минуту спустя я ушел, сказав ему, что если я не смогу прийти завтра, я приду в другой день, и тогда мы поговорим о фаэтоне.

Было очевидно, что Лиа приняла меня за человека щедрого, которому назначено быть простофилей. Она хотела фаэтон, так же как она получила лошадь. Со своей стороны, я заранее был готов потерять пять сотен цехинов, но не больше. Мне надо было прекратить свои визиты и понаблюдать, чем кончится дело между нею и ее отцом, которому, любящему деньги, было весьма досадно, что Лиа не может изыскать средство заставить меня купить коляску, то ли отдавшись мне, то ли не отдавшись, потому что ему это было все равно. Я был уверен, что дождусь их прихода.

В субботу я увидел прекрасную еврейку на променаде у цитадели.

– Вас больше не видно, – говорит мне она; либо приходите завтра утром завтракать со мной, либо я отошлю вам лошадь.

Я пообещал ей прийти и сдержал слово. Она усадила меня завтракать вместе со своей тетей, которая присутствовала только из приличия, и после завтрака переоделась в костюм для верховой езды, в моем присутствии, но тетя была там же. Она сбросила свои юбки, имея на себе рейтузы, расшнуровала свой корсет и надела куртку, и при этом позволила мне увидеть то, что я притворился, что не вижу, но она была уверена в обратном. Она попросила меня поправить ее жабо, и при этом я коснулся того, что до того радовало лишь мое зрение. Я понял, что она кое-что замыслила, и что моя удача зависит только от того, удастся ли мне ее переиграть. Я надеялся на победу.

Ее отец явился, когда мы садились на лошадей. Он сказал, что если я хочу купить фаэтон и лошадей, он уступит мне, по меньшей мере, двадцать цехинов. Я ответил, что его дочь вольна заставить меня сделать все, что она хочет, при нашем возвращении с прогулки. Мы отправились шагом, и она мне сказала, что, сказав ее отцу, что она может заставить меня купить коляску и лошадей, я не должен вмешивать ее в это дело.

– Покупайте все, – сказала она, – и сохраните за собой возможность сделать мне подарок, когда убедитесь, что я вас люблю. Заверяю вас, что мы отправимся вместе на прогулку каждый раз, как вы захотите, однако нигде не останавливаясь; но я полагаю, что вы и не захотите этого, ваша заинтересованность – лишь проходящий каприз.

– Чтобы уверить вас, что у меня это не каприз, я куплю фаэтон и поставлю его в сарай в Турине, и я сохраню лошадей в конюшне, не пользуясь ими; но если на протяжении восьми дней вы не сделаете меня счастливым, я их продам.

– Приходите завтра.

– Я приду, но хочу этим утром получить от вас некий залог нежности.

– Этим утром? Я не знаю.

– Я поднимусь с вами, и вы, переодеваясь в женское платье, сможете оказать мне некие милости.

Возвратившись обратно, мы слезли, и она удивила меня, сказав отцу, что фаэтон мой и что нужно его только запрячь. Еврей смеется, он поднимается вместе с нами, и Лиа с серьезным видом говорит мне отсчитать деньги.

– У меня их нет с собой, но я могу дать вам расписку.

– Вот перо и бумага.

Я без колебаний написал банкиру Цапата заплатить по предъявлении сего 380 цехинов. Еврей пошел их получать, и Лиа осталась наедине со мной.

– Я горжусь вами, – говорит мне она, – вы оказались достойны моего сердца.

– Скорее же, разденьтесь.

– Нет. В доме тетя, и она может войти, и я не смею запереть дверь. Вы будете довольны мной завтра. Я пойду раздеться, но останьтесь в этом кабинете. Вы выйдете отсюда, когда я переоденусь в девичье платье.

Я согласился, и она меня закрыла. Осмотрев дверь сверху и снизу, я я заметил щель между двух створок вверху, я поднялся на табуретку и увидел всю комнату, и Лиа, сидящую и раздевающуюся передо мной на софе. Она сменила рубашку, она разулась, она вытерла ноги, рассмотрела палец на ноге, сменила колготы, упала пуговица, и она нагнулась, чтобы ее поднять на канапе; она без устали сменяла передо мной позы, и я был уверен, что она знает, что я наблюдаю за ней в щель. Я не мог заставить себя прекратить мастурбировать.