История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8

Я рассчитывал отправиться тем же вечером ужинать с подругами и очаровательной Элен в дом на озере, но полученное мной срочное письмо заставило меня немедленно выехать в Лозанну; моя бывшая гувернантка, м-м Лебель, которую я люблю до сих пор, пригласила меня поужинать с ней и с ее мужем. Она писала, что договорилась со своим мужем, что он отвезет ее в Лозанну, как только получит мое письмо; она добавляла, что уверена, что я брошу все, чтобы доставить ей удовольствие меня видеть. Она назвала время, когда она приедет к своей матери.

М-м Лебель — это одна из десяти или двенадцати женщин, которых я нежней всего любил во время моей счастливой молодости. У нее было все, чего можно желать для счастья в семейной жизни, если бы в моей судьбе мне было дано испытать это блаженство. Но с моим характером, возможно, я правильно сделал, что никогда не связывался бесповоротно ни с кем, хотя, в моем возрасте, моя независимость оборачивается разновидностью рабства. Если бы я был женат на женщине, достаточно опытной, чтобы мною руководить, чтобы меня подчинить, так, чтобы я не мог замечать эту мою зависимость, я бы позаботился о своей судьбе, я бы заимел детей и не был бы, как сейчас, одинок в мире и без ничего.

Но оставим сетования о прошлом, которое невозможно исправить, и, поскольку я счастлив своими воспоминаниями, было бы безумием предаваться бесполезным сожалениям.

Сообразив, что, отправившись немедленно, я смогу прибыть в Лозанну за час до моей дорогой Дюбуа, я, не колеблясь, известил ее о моем намерении. Должен сказать здесь моим читателям, что, хотя я и любил эту женщину, учитывая, что сейчас я был охвачен другой страстью, никакое сладострастие не примешивалось к моему стремлению. Моего уважения к ней мне было достаточно, чтобы держать мою любовь к ней в узде, но я уважал также и Лебеля, и я бы никогда не решился подрывать счастье моих старых друзей.

Я наспех написал записку синдику, сказав, что неожиданное и важное дело вынуждает меня выехать в Лозанну, но послезавтра я буду иметь удовольствие ужинать с ним в Женеве у трех подруг.

В пять часов я высадился у матери Дюбуа, умирая от голода. Удивление доброй женщины при виде меня было велико, потому что она не знала, что ее дочь приезжает с ней повидаться. Не долго думая, я вручил ей два луи, чтобы она приготовила нам ужин, столь мне необходимый.

В семь часов м-м Лебель прибыла со своим мужем и полуторагодовалым ребенком, которого я без сомнений признал за своего, без того, чтобы его мать мне об этом сказала. Наша беседа была исполнена счастья. В течение десяти часов, что мы провели за столом, мы плавали в веселье. На рассвете она укатила в Золотурн, где у Лебеля было дело. Г-н де Шавиньи передавал мне тысячу комплиментов. Лебель уверил меня, что посол был безмерно добр к его жене и благодарил меня за подарок, который я сделал, уступив ее ему. Я мог увериться, что он счастлив и что он составил счастье своей жены.

Моя дорогая гувернантка рассказала мне о моем сыне. Она сказала, что никто не предполагает правды, но что она знает, на кого ей опереться, так же как и Лебель, который свято соблюдал договоренность не вступать в брачные отношения ранее чем по истечении двух обговоренных месяцев.

Эта тайна, — сказал Лебель, — никогда не будет раскрыта, и ваш сын станет моим наследником, один или вместе с моими детьми, если у меня они будут, в чем я сомневаюсь.

— Друг мой, — сказала его жена, — есть некто, кто действительно сомневается, по мере того, как растет ребенок; но мы можем ничего не опасаться с этой стороны — ему заплачено за сохранение тайны.

— И кто же это, моя дорогая Лебель?

— Это мадам де…, которая вас не забыла, потому что частенько говорит о вас.

— Не хотите ли передать ей мой привет?

— О! Охотно, друг мой, и я уверена, что доставлю ей большое удовольствие.

Лебель показал мне мое кольцо, а я ему — его перстень, передав ему для моего сына превосходные часы с моим портретом.

— Вы передадите ему их, — сказал я, — когда сочтете нужным.

Мы встретимся с этим ребенком в Фонтенбло через двадцать один год.

Я потратил более трех часов, рассказывая детально обо всем, что со мной произошло за двадцать семь месяцев, что мы не виделись. Что касается их истории, она не была длинной; их жизнь протекала в однообразии, составляющем мирное счастье.

М-м Лебель была по прежнему прекрасна, я нашел ее совершенно не изменившейся; но я — я изменился. Она нашла меня менее свежим и менее веселым, чем в момент нашего расставания; она была права, фатальная Рено меня иссушила, и фальшивая Ласкарис причинила мне много горя.

После самых нежных объятий двое супругов уехали в Золотурн, а я к обеду вернулся в Женеву; но настоятельно нуждаясь в отдыхе и не собираясь отправиться ужинать к синдику и его подругам, я написал им, что будучи не в форме, я буду иметь удовольствие увидеться с ними лишь назавтра, и лег спать.