История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8

Графиня унижена. Свадьба Зенобии в «Яблочном казене». Фараон. Завоевание прекрасной Ирен. Проект маскарада.

Вернувшись домой, я застал графа вместе со слугой маркиза Трюльци, который дал мне записку, в которой было написано, что я могу передать ему платье. Я сразу же отправил платье ему. Граф мне сказал, что маркиз будет обедать с нами, и что, разумеется, он мне заплатит. Я ответил, что я в этом не сомневаюсь, и что мне не терпится получить сумму, чтобы увидеть, как ее получит графиня. Он сказал, что уже говорил об этом, и что предложение ее насмешило, но что он уверен, что она решится на это, когда станет обладательницей платья. Это было в пятницу, оперы не было и был пост. Маркиз отправил свой превосходный обед из рыбы, затем явился сам, после обеда прибыло платье, в красивой корзине, и мы увидели, что мадам очень довольна; она изощрялась в благодарностях, которые маркиз принимал с шутками, говоря, что ей разумней было бы его продать, так как все знают, что она небогата, и такое прекрасное платье ей не подходит. Он сказал ясно, что над ней будут смеяться. Графиня на это ему делала разные упреки, и среди прочих тот, что если он думает, что оно ей не подходит, он не должен был его ей давать.

В разгар этого спора явилась с визитом маркиза Менафольо. Она видит платье, разложенное на столе, находит его превосходным, предполагает, что его хотят продать и говорит, что охотно бы его купила. Графиня ей желчно отвечает, что не покупала его для того, чтобы перепродать, и та просит у нее прощения за то, что ошиблась. Маркиз не может удержаться от смеха, графиня злится, но сдерживается, и беседа продолжается. Но после отъезда м-м Менафольо графиня дает волю своему гневу, бросая тысячи упреков маркизу за то, что тот смеется. Она кончает затем, говоря, что у нее болит голова, и она идет лечь. Маркиз передает мне пятнадцать тысяч ливров, высказав уверенность в том, что они принесут мне удачу в банке Каркано, который меня обожает и который просил его привести меня к нему обедать, потому что, будучи обязанным проводить ночи в «Редуте», он не может дать мне ужин. Я прошу ему передать, что приду с ним обедать, когда он хочет, за исключением послезавтра, поскольку я приглашен на свадьбу в «Яблочном казене». Все меня хвалят, высказывают желание прийти туда, и я обещаю получить приглашение от прекрасной новобрачной, вместе с графиней, если она захочет оказать эту честь компании, где будут только простолюдины. Маркиз берется ее уговорить, и он в этом уверился, когда я сказал, что новобрачная – Зенобия. Граф идет посмотреть, дома ли графиня, находит ее и приходит с ней. Маркиз делает ей комплимент и, собираясь пригласить, берет ее за руку и отводит в ее комнату; полчаса спустя выходит оттуда, говоря, что графиня согласилась идти. Когда маркиз четверть часа спустя уходит, граф говорит мне, что если у меня нет других дел, я мог бы пойти составить компанию его жене, поскольку, имея дела, он должен оставить ее одну. Я отвечаю, что у меня в кармане тысяча цехинов, и я готов ей их предложить, если встречу гуманное отношение. Он предлагает мне подождать, пока он пойдет с ней переговорить. Я пошел в свою комнату, где, в ожидании, пока граф находится у графини, взял тысячу ливров чеком на предъявителя, что я получил от Греппи, и выложил золото, полученное от маркиза Трюльци.

В этот момент я вижу Зенобию, которая принесла мне мои манжеты. Она спрашивает, не хочу ли я купить кусок прекрасного полотна, недорого, и я соглашаюсь. Она выходит и возвращается со свечой и полотном. Я нахожу его довольно хорошим, она говорит, что его хватит на дюжину рубашек, и это обойдется мне всего в восемнадцать цехинов. Я говорю, что дам ей их в подарок, если она сейчас одарит меня своими милостями. Она говорит, что она меня любит, но ей хотелось бы, чтобы я подождал до после свадьбы.

– Нет, моя дорогая, мне в высшей степени невтерпеж. Теперь или никогда, потому что я умираю. Вот, посмотри, в каком я состоянии.

– Я вижу, но это невозможно.

– Почему невозможно? Ты опасаешься, что твой будущий уродец это заметит?

– О нет! И если он и заметит, хотела бы я видеть, как он осмелился мне об этом сказать, чтобы меня упрекнуть.

– Да, это было бы его большой ошибкой. Давай, иди в мои объятия.

– Полагаю, следует, по крайней мере, запереть дверь.

– Я так не думаю, потому что тогда смогут нас услышать и подумают бог знает что. Поверь, никто не войдет.