История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8

– Я подожду, моя прелесть; ты осчастливишь его, если у него хватит смелости разориться.

– Ты догадался; но этого не произойдет. А между тем, вот мы, вместе, после двадцати лет разлуки. Ты найдешь меня все той же, я в этом уверена.

– Это преимущество, которое дает природа только твоему полу. Ты найдешь меня другим, и мое сердце, которое все то же, стенает; но ты творишь чудеса.

Тереза их не сотворила. После ужина, питательного, но краткого, мы бросились в постель и предались любви; но после двух часов, наполненных любовью, Морфей овладел нашими чувствами. После пробуждения наша страсть возобновилась, и я покинул ее только после того, как пожелал ей доброго утра с тем же пылом, с каким пожелал сладких снов в четыре часа. Я направился к себе и увидел с удовольствием в моей комнате прекрасную Зенобию, которая сказала мне, что портной готов жениться в следующее воскресенье, если я не шутил с предложением, которое сделал. Чтобы убедить ее, что я не шутил, я сразу отсчитал ей двадцать четыре цехина. Преисполненная благодарности, она пришла в мои объятия, позволив покрыть себя поцелуями. Она должна была приписать открытой двери то, что она меня увидела не таким, как если бы она увидела меня до того, как Тереза меня опустошила. Долгий туалет, однако, вернул мне свежесть. Сделав прекрасную прогулку в коляске, я вернулся к графу, где застал маркиза Трюльци, который, как всегда, злил графиню. Он велел принести свой обед на шесть персон, и мы пообедали, очень весело.

Беседа коснулась моего платья, графиня, в самом деле ошеломленная, сказала, что я предназначил его даме, которая сделает меня влюбленным и счастливым. Маркиз вежливо заметил, что я заслуживаю самых лучших милостей.

– Кажется, – сказала графиня, – что вы подарите ваше платье персоне, у которой вы провели ночь.

Я ответил, что провел ночь, играя, и в этот момент вошел Клермон, говоря, что снаружи находится офицер, желающий со мной поговорить. Я выхожу и вижу красивого мальчика, который бросается меня обнимать. Я узнаю в нем Барбаро, сына венецианского нобля и брата прекрасной и знаменитой м-м Гритти, жены того Гритти Сгомбро[5], который был осужден на заключение в цитадели Каттаро, где он умер к концу года. Я говорил о ней десять лет назад, и читатель может об этом вспомнить. Г-н Барбаро, ее брат, который пришел меня повидать, был также в немилости у Государственных Инквизиторов. Мы были добрыми друзьями в Венеции в год перед моим заточением. Сказав мне, что он находится на службе у герцога Моденского, губернатора Милана, он добавил, что увидев меня неудачно играющим в банк у Каркано, он решил, в силу нашей старой дружбы, явиться и предложить мне верный способ заработать много денег, если я позволю ему представить себя в дом, где собирается компания молодых людей, любящих игру, которые предназначены для того, чтобы проигрывать. Он сказал, что он сам держит там талью, и что он столь уверен в своем счастье, поскольку держит карты в своих руках, что уверен в выигрыше. Он кончил, сказав, что я ему нужен только, чтобы придать солидности банку, требуя для себя только двадцать пять процентов выигрыша. Я видел, что он не решается мне сказать, что он хорошо передергивает. Кроме того, он сказал мне, что я найду в этом доме объекты, достойные моего внимания и пригодные для тонкого обольщения. Я ответил, что решусь, когда увижу компанию и людей, которым он хочет меня представить. Я назначил ему рандеву в кафе назавтра в три часа. Он ушел, сказав, что надеется увидеть меня на балу.

Жених Зенобии принес мне мое домино, и портной графини принес ей ее. Бал начинался после оперы, я пришел на нее, чтобы послушать пение Терезы и, после того, как проиграл еще двести цехинов в банке Каркано, вернулся домой, чтобы переодеться, надеть домино и идти на бал. Графиня, которая была уже одета, сказала, что если я буду любезен проводить ее и вернуть обратно в своей коляске, она не будет посылать за коляской к маркизу Трюльци, и я ответил, что рад буду ей услужить.

Направляясь с ней на бал, я сказал, что мое платье перейдет к ней, если она окажет мне честь переспать со мной.

– Вы меня грубо оскорбляете, и я удивлена, так как это не может быть из-за невежества.

– Я все знаю; но по здравом размышлении вы можете пережить оскорбление, и даже простить его мне, отбросив предрассудки.

– Так могут поступать, когда любят; но признайте, что ваша манера очень груба и заставляет вас ненавидеть.

– Я поступаю так, потому что не люблю проволочки; признайте также, что вы были бы рады видеть меня влюбленным и робким.

– Мне это все равно, потому что, такого, как вы есть, я чувствую, никогда не смогу полюбить.

– Мы в этом очень сходимся, так как я тем более не люблю вас.

– Браво! Но вы потратите тысячу цехинов, чтобы переспать со мной. Ах! Ах! Ах! Разве это не смешно?

– Отнюдь, нет. Мне хочется с вами переспать только для того, чтобы вас унизить, чтобы смирить вашу гордость.