История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8

Бог знает, что бы она мне ответила, если бы мы не приблизились в этот момент у театру. Мы расстались, и, после того, как я прогулялся в толпе, я направился в залу «Редута», надеясь отыграться. У меня в кармане было две сотни золотых пьемонтских пистолей, что составляет более пяти сотен цехинов. Я был вполне при деньгах; но, идя таким путем, я двигался к пропасти. Я подсел к банку Каркано, и преисполнился надежд, когда увидел, что меня никто не узнает, кроме моего бедного графа А. Б., который повсюду следовал за мной. Понтируя только на одну карту и играя с осторожностью, я провел четыре часа, не имея возможности ни проиграть всю имеющуюся у меня сумму, ни выиграть тысячу цехинов, как я себе наметил. На последней талье, желая все проиграть, либо выиграть, я потерял все мое золото. Я нашел в зале графиню, которая, увидев меня, последовала за мной, и мы вернулись в дом. Дорогой она сказала мне, что видела, как я потерял сокровище, и что она этому рада.

– Маркиз Трюльци, – сказала она, – даст вам тысячу цехинов за ваше платье, и эти деньги принесут вам счастье.

– И вы получите мое платье.

– Это может быть.

– Мадам, вы не получите его таким путем, и вы знаете другой. Мне не нужна тысяча цехинов.

– А мне – ваши подарки и вы сами.

Я нашел у себя в комнате моего бедного графа, грустного, который хотел выразить мне сочувствие и не решался. Мое хорошее настроение придало ему смелости сказать, что я могу получить тысячу цехинов от маркиза Трюльци за мое платье с соболями.

– Мне более по душе отдать его в подарок вашей графине, но она сказала, что оно ей не нужно, если она должна получить его из моих рук.

– Она сошла с ума; но, я не знаю, как, вы поразили ее гордый нрав. Продайте его, поверьте мне, и возьмите тысячу цехинов.

– Я отвечу вам завтра.

Проспав пять или шесть часов, я поспешно оделся, чтобы идти к Греппи, так как у меня не было больше денег. Я взял тысячу цехинов, попросив его никому не рассказывать о моих делах; он ответил, что мои дела – это и его дела, и что я могу быть уверен в сохранении секрета. Он сделал мне комплимент по поводу того, что м-м Палези сделала из моей персоны, сказав, что надеется поужинать вместе у нее. Я ответил, что сделаю это с большим удовольствием. Выйдя от него, я нанес ей очень короткий визит, потому что у нее был народ. Я был доволен узнать, что она не знает ничего ни о моих проигрышах, ни о деньгах, которые я держу у ее друга. Она сказала мне, что он хотел бы поужинать вместе, и что она мне об этом скажет. Я вернулся домой и застал графа в моей комнате, перед огнем.

– Моя жена, – сказал он, – очень зла на вас, и не хочет объяснить мне причину.

– Причина в том, что я желаю, чтобы она приняла мое платье из моих рук и только в виде дара. Она сказала мне ясно, что если должна получать его от меня, то оно ей не нужно. Вам не кажется, что у нее нет оснований за это злиться?

– Либо это мания, либо я ничего не понимаю; но отнеситесь внимательно, прошу вас, к тому, что я сказал. Вы пренебрежительно относитесь к тысяче цехинов, и я поздравляю вас, что вы в состоянии пренебрегать суммой, которая сделала бы меня счастливым. Отнесите на счет дружбы эту суетность, как мне кажется, неуместную, примите у маркиза тысячу цехинов, которую одолжите мне, и пусть моя жена получит платье, потому что я уверен, что он ей его отдаст.

Я не мог удержаться от смеха понимая всю красоту этого расклада, но прекратил смеяться, когда увидел, что граф вспыхнул от стыда. Я нежно обнял его; затем имел жестокость сказать, что, без всякого тщеславия, охотно готов согласиться на его предложение.

– Я продам, – сказал я, – когда захотите, мое платье маркизу, и возьму пятнадцать тысяч ливров, но при условии, что я их не одолжу вам, а отдам их в подарок вашей прекрасной графине тет-а-тет, но не через силу, и прошу вас объяснить ей это, а вполне по доброй воле, потому что, получая эту сумму, она должна постараться быть со мной не только вежливой, но нежной, как ягненок. Это мое последнее слово.

– Я постараюсь.

Он ушел. Час спустя мы скудно пообедали, он, аббат и я, затем я отъехал в коляске туда, где меня ждал Барбаро. Графиня, приехав с бала, еще не вставала с постели. Я не видел ее комнаты.

Барбаро был точен в ожидании меня. он поднялся сразу в мою коляску и проводил меня в дом на краю Милана. Мы поднялись в бельэтаж, и он представил меня красивому старику, женщине респектабельного вида и двум девицам, кузинам, с которыми невозможно было понять, какая из них лучше. Он представил меня как венецианца, который, как и он, имел несчастье не поладить с Государственными Инквизиторами. Но добавил, что, будучи богатым и неженатым, я могу пренебречь этим несчастьем.