История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 9

Послезавтра, когда мы пошли обедать, маркиза дала мне с улыбкой длинное письмо, которое написал ей мошенник Пассано, на очень плохом французском, который, однако, можно было понять. Он заполнил восемь страниц, чтобы сказать ей, что я ее обманываю, и чтобы убедить в этом, рассказал ей всю действительную историю аферы, не скрывая от нее ни малейшего обстоятельства, которое может усугубить мою вину. Он сказал ей, кроме того, что я прибыл в Марсель с двумя девицами, которых он не знает, где я держу, но наверняка именно с ними я сплю каждую ночь.

Я спросил у маркизы, возвращая ей письмо, спокойно ли она читала все это, и она ответила, что она ничего не поняла, потому что оно написано по-остготски, и что она и не пыталась его понять, потому что он и не мог ничего написать, кроме выдумок, направленных на то, чтобы сбить ее с пути в момент, когда ей в наибольшей степени требуется не впасть в ошибку. Эта ее осмотрительность мне очень понравилась, потому что мне надо было, чтобы она не усомнилась в Ундине, чей вид мне был необходим для производства плотского соития.

Пообедав и спешно произведя все культовые действия и оракулы, которые нужны мне были, чтобы укрепить ум моей бедной маркизы, я направился к банкиру изготовить обменное письмо на сотню луи в Лион, в распоряжение г-на Боно, и отправил его, известив того, что он заплатит сто луи Пассано при предъявлении им письма-авизо, написанного мной, в означенный там день. Если он представит письмо позже указанного срока, ему надо отказать в платеже. После этого я написал Боно письмо, которое Пассано должен был ему представить, в котором сказал:

«Выплатите г-ну Пассано по предъявлении сего сто луи, только при условии, что письмо будет представлено вам в день 30 апреля 1763 года. Позже этого дня мое распоряжение теряет силу».

Держа в руке письмо, я вошел в комнату этого предателя, которому перед тем скальпель хирурга продырявил пах.

– Вы предатель, – сказал я ему. М-м д’Юрфэ не читала письмо, которое вы ей написали, но я его прочел. Вот что вы должны выбрать, без всяких возражений, потому что я тороплюсь. Либо вы решаете отправиться в больницу, потому что мы не хотим терпеть здесь больных такого сорта, либо выезжаете отсюда в течение часа, направляясь в Лион, нигде не останавливаясь, потому что я даю вам только шестьдесят часов, которых вам должно хватить, чтобы проехать сорок почтовых станций. Прибыв в Лион, вы сразу относите г-ну Боно это письмо, он выплачивает вам сотню луи, которые я вам дарю, после чего вы делаете, что хотите, потому что вы больше не у меня на службе. Я дарю вам коляску, что я оставлял в Антибе, и даю вам двадцать пять луи на ваше путешествие. Выбирайте. Но предупреждаю вас, что если вы выберете больницу, я заплачу вам только жалованье за месяц, потому что я вас выгоняю со службы, начиная с этого момента.

Немного подумав, он сказал мне, что едет в Лион, хотя и с риском для жизни, потому что он очень болен. Я кликнул Клермона, чтобы тот собрал его чемодан, и известил хозяина гостиницы об отъезде этого человека, чтобы тот тут же отправил за почтовыми лошадьми. После этого я отдал письмо, адресованное Боно, и двадцать пять луи Клермону, чтобы тот передал их Пассано, когда тот сядет в коляску, в момент отъезда. С окончанием этих забот я обратился к своим амурам. Мне необходимо было провести долгие беседы с Марколиной, в которую, мне казалось, я становился день ото дня все влюбленней. Она повторяла мне каждый день, что для того, чтобы чувствовать себя полностью счастливой, ей не хватает только знания французского языка и тени надежды, что я смогу отвезти ее с собой в Англию.

Я никогда не обнадеживал ее в этом, и мне было грустно, когда я понимал, что должен подумать о том, чтобы расстаться с этой девушкой, переполненной сладострастия, ласки и рожденной с темпераментом, который делал ее ненасытной во всех удовольствиях постели и стола, за которым она ела столько же, сколько и я, и пила больше меня. Она была рада, что я избавился от своего брата и от Пассано, и умоляла сходить с ней в комедию, где весь бомонд добивался бы ее внимания и стремился бы узнать, кто она такая, упрекая за нежелание отвечать. Я пообещал пойти с ней на следующей неделе:

– Потому что сейчас, – говорил я ей, я весь день занят неким магическим делом, в котором я нуждаюсь и в тебе. Я сделаю тебе маленькое одеяние, чтобы ты могла переодеться в жокея, и, одетая таким образом, ты предстанешь перед маркизой, у которой я живу, в час, который я тебе назову, держа в руках записку. Хватит у тебя смелости это проделать?

– Разумеется. А ты там будешь?