Читаем История жены полностью

К концу 1930‐х годов, вероятно из‐за депрессии, эффективные средства контрацепции стали более популярны во всех слоях общества. Общественное настроение сместилось от безоговорочного осуждения к сомнениям в моральности такого поступка, а впоследствии к его принятию. В 1937 году Американская медицинская ассоциация официально прекратила борьбу с контрацепцией. В 1938 году опрос в Ladies’ Home Journal показал, что 79 % женщин положительно относились к контрацептивам.

Если контрацепция становилась все более популярной идеей в обществе, то проблема абортов по-прежнему замалчивалась, даже несмотря на резкий рост числа абортов во время депрессии. В 1931 году доктор Фред Джей Тоссиг в The American Journal of Obstetrics and Gynecology писал о стабильном росте числа абортов, особенно среди матерей, у которых уже было по три-четыре ребенка. Он называл цифру в 700 000 абортов в год, при 15 000 летальных случаев[457].

Многие медицинские исследования называли в качестве причины резкого роста абортов экономические трудности, которые испытывали во время депрессии как незамужние, так и замужние женщины. Замужние женщины прибегали к аборту не только в том случае, когда это был уже четвертый или пятый ребенок, но и когда это была первая беременность. Одна женщина-доктор по результатом опроса тысячи женщин, обратившихся в Нью-Йоркскую городскую клинику по контролю рождаемости в период с 1931 по 1932 год, утверждала, что в основном женщины шли на аборт тогда, когда они были кормилицами семьи и не могли позволить себе потерять работу или попросту были неспособны прокормить еще один голодный рот. Число абортов значительно выросло даже среди представительниц белого среднего и высшего классов[458].

Среди чернокожего населения число абортов в годы депрессии также возросло. В 1932 году хирург-афроамериканец из Кливленда рассказывал, что «среди замужних женщин наблюдался заметный всплеск числа подпольных абортов». Количество абортов среди белых и черных замужних женщин одного достатка примерно было равным. Но белые незамужние женщины прибегали к аборту чаще, чем черные, вероятно потому, что в черной среде внебрачные дети вызывали меньше общественного осуждения.

На протяжении первой половины 1930‐х к врачам и в больницы начало обращаться больше женщин с последствиями неумело сделанных абортов. В 1935 году в Гарлемском госпитале в Нью-Йорке открыли специальную палату для таких случаев, а в 1939 году в госпитале округа Кук в Чикаго наблюдалось более тысячи женщин с осложнениями после аборта. Хотя некоторые врачи были настолько обеспокоены этим обстоятельством, что высказывались за легализацию абортов, общество предпочитало не замечать и не обсуждать эту проблему[459]. Сторонники Сэнгер также не желали поддерживать легализацию абортов, поскольку боялись, что их деятельность начнут ассоциировать с криминальными практиками.

Несмотря на публичный запрет на аборты, находилось немало врачей, которые оказывали такую услугу из денежных соображений или по убеждениям. Историк Лесли Джей Рейган рассказывает о докторе Джозефине Габбер, которая имела свою клинику, где в период с 1932 по 1941 год было сделано 18 000 абортов. Большая часть пациенток – примерно 80 % – были замужем. Это соответствует последним исследованиям, согласно которым подавляющее большинство женщин, сделавших аборт, в период до II Мировой войны состояли в браке[460]. По сохранившейся информации о семидесяти пациентках Рейган делает вывод, что большинство из них были домохозяйками и примерно четверть работала вне дома.

Женщин направлял в нужную клинику другой врач, либо они узнавали имя нужного врача через личные связи – от подруги, парикмахерши, аптекаря или медсестры. Большинство обращалось за помощью на ранних стадиях беременности, что облегчало процедуру и делало ее более безопасной, чем если бы они пришли на втором или третьем месяце. Аборты, которые Габбер проводила в своей клинике, проводились так же, как и любая другая хирургическая процедура. Пациентки получали специальные инструкции, в том числе указание звонить в офис в любое время, если они почувствуют себя плохо, и приглашение на повторный прием либо на следующий же день, либо в ближайшие недели.

В других городах, таких как Нью-Йорк или Балтимор, умелые врачи тоже проводили аборты. Рейган сообщает, что «тысячи женщин обращались за абортом к врачу и производили его в безопасных медицинских условиях, не испытывая впоследствии никаких осложнений»[461].

Перейти на страницу:

Все книги серии Культура повседневности

Unitas, или Краткая история туалета
Unitas, или Краткая история туалета

В книге петербургского литератора и историка Игоря Богданова рассказывается история туалета. Сам предмет уже давно не вызывает в обществе чувства стыда или неловкости, однако исследования этой темы в нашей стране, по существу, еще не было. Между тем история вопроса уходит корнями в глубокую древность, когда первобытный человек предпринимал попытки соорудить что-то вроде унитаза. Автор повествует о том, где и как в разные эпохи и в разных странах устраивались отхожие места, пока, наконец, в Англии не изобрели ватерклозет. С тех пор человек продолжает эксперименты с пространством и материалом, так что некоторые нынешние туалеты являют собою чудеса дизайнерского искусства. Читатель узнает о том, с какими трудностями сталкивались в известных обстоятельствах классики русской литературы, что стало с налаженной туалетной системой в России после 1917 года и какие надписи в туалетах попали в разряд вечных истин. Не забыта, разумеется, и история туалетной бумаги.

Игорь Алексеевич Богданов , Игорь Богданов

Культурология / Образование и наука
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Париж первой половины XIX века был и похож, и не похож на современную столицу Франции. С одной стороны, это был город роскошных магазинов и блестящих витрин, с оживленным движением городского транспорта и даже «пробками» на улицах. С другой стороны, здесь по мостовой лились потоки грязи, а во дворах содержали коров, свиней и домашнюю птицу. Книга историка русско-французских культурных связей Веры Мильчиной – это подробное и увлекательное описание самых разных сторон парижской жизни в позапрошлом столетии. Как складывался день и год жителей Парижа в 1814–1848 годах? Как парижане торговали и как ходили за покупками? как ели в кафе и в ресторанах? как принимали ванну и как играли в карты? как развлекались и, по выражению русского мемуариста, «зевали по улицам»? как читали газеты и на чем ездили по городу? что смотрели в театрах и музеях? где учились и где молились? Ответы на эти и многие другие вопросы содержатся в книге, куда включены пространные фрагменты из записок русских путешественников и очерков французских бытописателей первой половины XIX века.

Вера Аркадьевна Мильчина

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное
Дым отечества, или Краткая история табакокурения
Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Эта книга посвящена истории табака и курения в Петербурге — Ленинграде — Петрограде: от основания города до наших дней. Разумеется, приключения табака в России рассматриваются автором в контексте «общей истории» табака — мы узнаем о том, как европейцы впервые столкнулись с ним, как лечили им кашель и головную боль, как изгоняли из курильщиков дьявола и как табак выращивали вместе с фикусом. Автор воспроизводит историю табакокурения в мельчайших деталях, рассказывая о появлении первых табачных фабрик и о роли сигарет в советских фильмах, о том, как власть боролась с табаком и, напротив, поощряла курильщиков, о том, как в блокадном Ленинграде делали папиросы из опавших листьев и о том, как появилась культура табакерок… Попутно сообщается, почему императрица Екатерина II табак не курила, а нюхала, чем отличается «Ракета» от «Спорта», что такое «розовый табак» и деэротизированная папироса, откуда взялась махорка, чем хороши «нюхари», умеет ли табачник заговаривать зубы, когда в СССР появились сигареты с фильтром, почему Леонид Брежнев стрелял сигареты и даже где можно было найти табак в 1842 году.

Игорь Алексеевич Богданов

История / Образование и наука

Похожие книги

Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется
Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется

Специалист по проблемам мирового здравоохранения, основатель шведского отделения «Врачей без границ», создатель проекта Gapminder, Ханс Рослинг неоднократно входил в список 100 самых влиятельных людей мира. Его книга «Фактологичность» — это попытка дать читателям с самым разным уровнем подготовки эффективный инструмент мышления в борьбе с новостной паникой. С помощью проверенной статистики и наглядных визуализаций Рослинг описывает ловушки, в которые попадает наш разум, и рассказывает, как в действительности сегодня обстоят дела с бедностью и болезнями, рождаемостью и смертностью, сохранением редких видов животных и глобальными климатическими изменениями.

Анна Рослинг Рённлунд , Ула Рослинг , Ханс Рослинг

Обществознание, социология