История Жиль Бласа из Сантильяны

– Тем лучше, – возразил золотарь. – Это меня радует. Ступайте к нему, друг мой, и скажите, что он получит мою дочь и что я выдал бы ее за него даже в том случае, если бы он не располагал милостью министра.

Как только мой секретарь оповестил меня об этом разговоре, я поспешил к Салеро, чтобы поблагодарить его за доброжелательное ко мне отношение. Он успел уже объявить свою волю жене и дочери, которые подчинились ей без неудовольствия, насколько я мог судить по оказанному мне приему. Предупредив герцога Лерму, я повел к нему своего тестя, которого представил его светлости. Министр принял Салеро весьма ласково и выразил свое удовольствие по поводу того, что он выбрал в зятья человека, который пользуется его расположением и которого он намерен повысить по службе. Затем герцог распространился о моих достоинствах и наговорил обо мне много хорошего, из чего добряк Габриэль заключил, что обрел в моем лице такого жениха для своей дочери, лучше которого не сыскать во всей Испании. Это так его обрадовало, что он прослезился. Прощаясь со мной, он сжал меня в своих объятиях и сказал:

– Сын мой, мне так не терпится видеть вас мужем Габриэли, что я намерен устроить свадьбу не позже чем через неделю.

Глава II В силу какой случайности Жиль Блас вспомнил о доне Альфонсо де Лейва. Об услуге, которую он из тщеславия оказал этому сеньору

Оставим на некоторое время мою женитьбу. Порядок повествования требует, чтобы я сперва рассказал об услуге, оказанной мною моему прежнему барину, дону Альфонсо. Я совершенно позабыл об этом кавалере и вспомнил о нем вот по какому случаю.

Около этого времени освободилось в Валенсии место губернатора. Узнав об открывшейся вакансии, я подумал о доне Альфонсо де Лейва. Мне пришло в голову, что такой пост будет для него весьма подходящим, и я решил похлопотать об этом не столько по дружбе, сколько из хвастовства. Мне казалось, что если я добьюсь своего, то заслужу немало чести. А потому я обратился к герцогу Лерме и сказал ему, что служил прежде управителем у дона Сесара де Лейва и его сына и что, имея все основания питать к ним признательность, осмеливаюсь просить о предоставлении одному из них губернаторской должности в Валенсии. Министр ответил мне:

– Весьма охотно, Жиль Блас. Мне приятно видеть, что ты благодарный и великодушный человек. К тому же ты хлопочешь о семействе, которое я уважаю. Все Лейва – добрые слуги королю; они заслуживают этого места. Располагай им по своему усмотрению. Я даю его тебе в качестве свадебного подарка.

Радуясь своему успеху, я поспешил к Кальдерону, чтобы оформить приказ о назначении дона Альфонсо. Множество народа ждало в почтительном молчании аудиенции у дона Родриго. Протискавшись сквозь толпу, я подошел к дверям кабинета, которые раскрылись передо мной. Я застал у него множество всяких кавалеров, командоров и других важных сановников, которых Кальдерон выслушивал по очереди. Поразительно, как менялось его обращение в зависимости от того, с кем он говорил. Одним он просто кивал головой, других удостаивал поклона и провожал до дверей кабинета. Таким образом он вкладывал различные оттенки вежливости в каждое приветствие. Некоторые кавалеры, как я заметил, возмущались его невниманием и проклинали в душе необходимость, заставлявшую их пресмыкаться перед этой личностью. Другие, напротив, смеялись про себя над его напыщенностью и самодовольством. Все эти наблюдения не приносили мне, впрочем, никакой пользы, ибо у себя я поступал так же, как он, и нисколько не заботился о том, одобряют ли или хулят мои надменные ухватки, лишь бы только с ними считались.

Случайно взглянув на меня, дон Родриго поспешно покинул дворянина, который его о чем-то просил, и бросился обнимать меня с изъявлениями дружбы, весьма меня изумившими.

– Ах, любезный собрат, – воскликнул он, – какое обстоятельство доставляет мне удовольствие видеть вас здесь? Чем могу вам служить?

Я объяснил ему причину своего посещения, после чего он заверил меня, что завтра в тот же час бумага будет готова. Он не ограничил этим своей любезности, но проводил меня до дверей прихожей, куда сопровождал только самых высокопоставленных лиц, и тут снова обнял меня.

«Что означают все эти учтивости и что они мне предвещают? – подумал я, уходя от дона Родриго. – Не замышляет ли Кальдерон меня погубить! А может быть, напротив, он добивается моей дружбы или, предчувствуя закат своего фавора, обхаживает меня для того, чтобы я вступился за него перед нашим патроном».

Я не знал, на каком из этих предположений остановиться.