История Золушки

— Кроме её слов и показаний фрейлины доказательств нет. А я просто не верю, что такое возможно! Как это, Ася? Честно признаться, я склоняюсь к тому, что девочка просто обижена на отца и пытается его оговорить. Вот мой отец был для меня примером, я восхищаюсь им, всегда спрашиваю себя, а как бы поступил он на моем месте? А тут… Отец насиловал дочь? Бред.

Я ничего не ответила. Слушала его и понимала, как же сильно мы отличаемся. У Тарта была идеальная семья, хороший и добрый папа, а у меня… Я предпочитаю думать, что у меня нет семьи. Такие люди как он, выросшие в любви и счастье, считают меня лицемерной дрянью, ведь они не понимают, как можно отрекаться от родителей. Только можно ли считать родителями тех, кто многие годы унижал и превращал жизнь ребенка в ад?

— …вот ты можешь себе такое представить? — продолжил Тарт, и я вынырнула из своих мыслей. — Твой отец когда-нибудь давал повод думать, что видит в тебе сексуальный объект, а не дочку?

— Нет, — тут же ответила я.

— Что? — Тарт резко остановился и наклонил голову вбок. — Повтори.

— Нет. Пошли дальше, — я думала, разговор окончен, но куда уж там. Он развернулся ко мне, схватил за плечи и придвинулся очень близко.

— Ты врешь! — удивился он.

— Нет, не вру!

— Врешь! — уверенно заявил он. — После инициации Ирн помогает слышать, когда человек говорит то, что противоречит истине. И ты мне солгала!

— Отпусти меня, — я рванулась из его рук, но он даже не шелохнулся. Вид у него был растерянный, испуганный и изумленный одновременно.

— Ася, что он сделал? — почти шепотом спросил Астарт, а мне стало тяжело дышать. Я молчала.

— Ничего, — наконец, сдавленно ответила я.

— Не лги мне, прошу тебя, — закрыл глаза он.

— Отпусти, — прошептала я, и Тарт опустил руки.

К карете мы возвращались в молчании. Я немного обгоняла Тарта, поэтому спиной ощущала его тяжелый взгляд. Он не отстанет, он будет допытываться у меня, и, блин, даже соврать нельзя! А е ли я не хочу об этом говорить?!

Мы вновь сидели друг напротив друга, но теперь он, не стесняясь пялился на меня таким взгляд, словно я задолжала ему миллион. Я старательно делала вид, что ничего не замечаю.

В дороге он не стал меня допрашивать, но когда мы вошли в покои, Тарт не ушел к себе, как делал обычно, а встал посреди комнаты, упер руки в бока и выразительно посмотрел на меня.

— Я ведь не отстану, — хрипло произнес он, смотря на меня глазами цвета стали. Я молчала. Просто не знала, что ему сказать. Вообще не хотелось даже касаться этой темы, но я понимала, что избежать объяснений не получится. — Ася, — Тарт устал ждать, решительно приблизился и снова взял меня за плечи, смотря в глаза, — я знаю, что ты девственна, значит, он сделал что-то…специфическое, — выдавил он. — Что? Скажи мне, не бойся! Обещаю, он больше никогда не тронет тебя.

Я потупила взор, и тут же оказалась прижата к его груди. Тарт гладил меня по спине и голове, целовал в волосы, шептал что-то успокаивающее, и я вдруг расплакалась… Во мне снова проснулся маленький никому не нужный ребенок, брошенный на произвол судьбы, вынужденный терпеть отца-алкоголика, который нашу общую квартиру превратил в бомжатник. С двенадцати лет я старалась ночевать у друзей и знакомых, которым родители ещё не запретили общаться со странной девочкой из плохой семьи. А Тарт просто обнимал меня, гладил, позволял выплакаться, и ощущение рядом с собой его сильного тела давало мне надежду на то, что слово свое он сдержит.

Когда я успокоилась, он сел на кровать и снова усадил меня на свое колено. Рукавом вытер слезы, завел за ухо упавшую на лицо прядь волос.

— Что произошло? — проникновенно спросил он.

— Когда мне было пятнадцать, — икнула я, — мы были дома одни. Он тогда выпил, но не очень много, не так, чтобы сразу спать. Но он все равно был очень пьяный. Начал орать на меня, придраться, чего-то требовать. Я зашла к себе в комнату, чтобы переодеться и уйти, как обычно. А он зашел за мной, увидел, что я стою в одном белье и… — я замолчала, лбом уперевшись в плечо Тарта. Он не торопил, но я чувствовала, как сильно мужчина напряжен. — Повалил меня на диван, руку в трусы засунул, и взгляд при этом такой… Бешеный… Я так испугалась, что сама не понимала, что творю. Смогла дотянуться до бутылки у себя на столе и разбила её ему о голову. Он сознание потерял, упал, а я испугалась, что убила его, думала, меня теперь посадят, и убежала. Только через день смогла вновь туда вернуться, хотела пойти в полицию с повинной, а он там с друзьями пьет, живой, даже не помнил ничего. Ну, или делал вид, что ничего не помнил. Я больше не смогла там жить, вместе с ним. Написала заявление, и меня забрали в реабилитационный центр.

При этих словах Тарт непонимающе на меня посмотрел.