Историки Рима

Когда народам и царям стало известно, что Арагария отпустили без наказания, они стали многолюдными толпами стекаться к императору и умоляли его приставить мечи к их глоткам. 713Получив на тех же условиях мир, которого добивались, они вызвали из отдаленных областей знатных юношей и с быстротой, превзошедшей все ожидания, выдали их в качестве заложников; то же самое сделали они по нашему требованию и с пленниками, причем, расставаясь, плакали о них не меньше, чем о своих соотечественниках.

Когда эти дела были улажены, мысли императора обратились к сарматам, достойным скорее жалости, чем гнева. Уму непостижимо, сколько блага принесло им внимание императора. Воистину правы те, кто полагает, что во власти государя и одолеть судьбу, и творить ее. Могущественны и знатны были некогда обитатели этого царства, однако тайный заговор толкнул их рабов 714к злодеянию, а так как право у варваров всегда на стороне сильного, рабы одержали верх над своими господами, равными им по отваге, но уступающими в числе. Страх помутил разум побежденных, и они бежали к обитателям дальних стран — виктогалам, 715считая, что в такой беде лучше покориться защитникам, чем служить рабам. Жалуясь на судьбу, они теперь добивались милости, а заручившись покровительством, стали просить защитить их свободу. Тронутый их несчастиями, император на виду у всего войска обратился к собравшимся сарматам с речью, где в мягких выражениях запретил им повиноваться кому-либо, кроме его самого и римских полководцев. А чтобы придать достоинства восстановленной свободе, он поставил над ними царем Зизаиса, который уже тогда был вполне достоин столь высокой участи и, как показали его дела, остался нам верен. Впрочем, хотя все завершилось так великодушно, никому не было позволено удалиться, пока, в согласии с договором, не вернулись наши пленные.

Закончив эти дела в стране варваров, император передвинул лагерь к Брегецию, 716чтобы слезами или кровью погасить остатки войны с квадами, обитавшими в тех местах. Когда их царевич Витродор, сын царя Видуара, царек Агилимунд и другие вельможи и судьи — правители разных племен — увидели на своей земле, в самом сердце родной страны, вражеское войско, они упали к ногам воинов и, добившись милости, сделали все, что им велели: выдали своих детей в залог того, что будут выполнять назначенные им условия мира, и поклялись на обнаженных мечах, которые почитают за богов, хранить нам верность.

13. После счастливого завершения тех событий, о которых я рассказывал, ради блага государства мы должны были быстрей обратить воинские знамена против лимигантов, сарматов-рабов, ибо не подобало оставить без наказания их многочисленные злодеяния. Ведь они улучили время, когда взбунтовались свободные сарматы, и, будто забыв о прошлом, вторглись в римские владения — единственный раз оказались они в этом коварном поступке союзниками своих господ и недругов. Тем не менее и сейчас лимигантов покарали мягче, чем полагалось за их тяжкое преступление: было решено ограничить наказание переселением в отдаленные области, откуда они уже не могли бы тревожить наши владения. Сознание прошлых провинностей заставляло сарматов-рабов ожидать большой беды: опасаясь грозной войны, они готовили и хитрости, и оружие, и мольбы. Однако один вид нашего войска поразил их, как удар молнии; страшась наихудшего, они просили сохранить им жизнь, обещали выплачивать ежегодную подать и поставлять нам сильных молодых новобранцев и рабов, но, как показывал их вид и жесты, были готовы отвергнуть предложение куда-нибудь переселиться, ибо верили, что их защищает местность, где они обосновались после изгнания господ.

Дело в том, что в эти земли устремляет свои воды и смешивает их с Истром извилистый Парфиск, 717который, пока привольно течет один, спокойно пересекает обширную равнину, а у самого устья превращает ее в узкую полосу; вместе с руслом Дуная Парфиск ограждает жителей от натиска римлян и сам служит надежным препятствием для варварских набегов, ибо из-за болотистой почвы и разливов рек большие пространства там занимают поросшие ивняком трясины, пройти через которые могут лишь люди опытные. Кроме того, почти у самого впадения Парфиска, Дунай омывает изрезанные берега небольшого островка, отделяя его от суши.